Там начался очень активный и очень интересный период его жизни. Отец стал заниматься самообразованием, познакомился с местными жителями, оказался вовлеченным в коммунистические круги, окунулся в общественную и революционную деятельность, вступил в Международную организацию помощи рабочим. Тогда же он впервые попробовал свои творческие силы - стал журналистом, под псевдонимом Сальвадор Боржес печатался в местной прессе, создал книгу очерков и рассказов, проникнутых революционным духом.

"Рио-де-Жанейро" - это роман юности моего отца. В нем он описал жизнь бразильской бедноты и борьбу бойцов Рот Фронта.

Папина сестра встретила в Бразилии свою любовь, вышла замуж за журналиста Бориса Геймона. В Рио-де-Жанейро родился мой двоюродный брат Илья. Неизвестно, как сложилась бы их дальнейшая жизнь, но вскоре бразильские власти решили избавиться от нежелательных эмигрантов, ведущих "слишком активную политическую деятельность". В 1928 году папа, его брат и семья сестры были вынуждены покинуть Бразилию.

- Знаменательный год. Именно тогда ваш отец оказался в Биробиджане?

- Нет, это произошло несколько лет спустя. Оказавшись же в Европе, отец долгое время прожил в Берлине, где познакомился с группой общественных деятелей, поэтов и писателей. Людвиг Ренн, Иоганнес Бехер - папа называл целый ряд имен знаменитых литераторов, вошедших в немецкую и французскую классику. Они приняли его очень тепло - писатель-самородок, идишист, человек непростой судьбы!

В Берлине отец тоже проявил себя, и в 1930 году его пригласили в Харьков для участия во Втором всемирном конгрессе пролетарских писателей. На пути туда папа делал остановки, повсюду читал лекции, что-то рассказывал. Во время одной из таких остановок он встретил свою судьбу. Папа спешил на лекцию, проходил мимо школы, как вдруг на него напала собака и порвала ему брюки. Из школы выбежала молоденькая учительница Двойра Рейзкина, которая предложила растерявшемуся прохожему свою помощь - зашила ему брюки, а он тут же влюбился в красавицу-учительницу. Естественно, это была взаимная любовь.

- Звучит очень трогательно.

- Да, эта история стала нашей семейной легендой… Папа все-таки уехал в Харьков, но писал оттуда своей будущей жене волнующие письма, и вскоре сделал ей предложение. Мамина семья была против этого брака. Папа - сирота, у мамы - большая семья, любящие родители, два брата, две сестры. У папы не было никакого систематического образования, а мама с отличием окончила гимназию. Мама была младшим ребенком, любимым, ее родные не хотели, чтобы она покидала их. Но решение было принято. Родители поженились, и это оказался счастливый брак. Они пронесли свою любовь через все трудности и испытания, которых немало было на их веку. И всю жизнь папа называл маму нежным именем Дорэлэ… В 1933 году в Харькове родилась я, а в 1935-м мы были уже в Биробиджане.

- С чего начался Биробиджан для семьи пролетарского писателя Сальвадора Боржеса?

- С деревянного барака на улице Калинина, где у нас не было даже своей комнаты, а был отгорожен угол коридора. Мама устроилась на работу в библиотеку, папа сотрудничал с областным радио,  "Биробиджанер штерн" и "Биробиджанской звездой". Писал он о первостроителях Биробиджана, а мама переводила его очерки на русский язык. Родители были счастливы. Они были детьми мечты - грезили о том, что у них будет здесь свой дом, достойная жизнь. Вера в будущее помогала им справляться со всякими житейскими проблемами. Кстати, отец публиковался в журнале "Эйникайт" и польском издании "Фолксштиме", которое в качестве гонорара присылало ему экземпляр газеты…

В 1937 году (в 1938 – прим. Редактора) мы не можем его миновать - отец был уволен из "Биробиджанер штерн" и арестован по ложному обвинению как враг народа. Мне было тогда пять лет. Хорошо помню, как мы с мамой ходили в известное учреждение (его здание до сих пор сохранилось), в котором нас предупредили, что если мы через двадцать четыре часа не уедем из Биробиджана, то маму арестуют, а меня отдадут в детский дом. Мы спешно собрались и уехали в Харьков, где жили родственники. Они побаивались и были не очень рады, но нам некуда было деться. Борис Геймон тоже был арестован в 1937 году. Мама болела, нам жилось тяжело, в моральном плане, главным образом.

- Боржес получил большой срок?

- Нет, к счастью, это был конец "ежовщины". Через год (Бородин был освобожден через 7 месяцев после ареста, уголовное дело на него прекратили на стадии следствия за недоказанностью обвинения – прим. Редактора) мы получили телеграмму: "Я освобожден" и подпись - "Борис". Отец всегда подписывался "Боржес". Мы недоумевали, кто же приедет? Возможно, муж папиной сестры? Оказалось, мой папа. Мы вернулись в Биробиджан. Геймона тоже вскоре освободили, и их семья присоединилась к нам в Биробиджане.

Отец вышел из тюрьмы совершенно больным человеком. Биробиджанские друзья тут же достали ему путевку в санаторий в Кисловодск, выхлопотали комнату в Доме писателей (на его месте сейчас стоит магазин "Айсберг"). В приснопамятном 1949 году, по так называемому биробиджанскому делу, были арестованы практически все еврейские литераторы области: Бузи Миллер, Люба Вассерман, Исроэль Эмиот, Гершл Рабинков, Нохэм Фридман и другие. Папа ходил в квартиру Миллера через чердак, чтобы поддержать жену писателя, Анну Абрамовну. Он боялся, что его ждет та же участь, но все равно ходил.

- После освобождения в 1938 году Сальвадор Боржес вновь работал в "Биробиджанер штерн"?

- Да, папа продолжал свою творческую деятельность до тех пор, пока страну не захлестнула борьба с "безродными космополитами" и "буржуазными националистами". В 1949 году его во второй раз уволили из газеты, а в радиокомитете разрешили работать только агентом по сбору платы за радио. Но главное, что его не арестовали! Хочу подчеркнуть, что в этот период он достойно принимал очередной удар судьбы. Не чувствовал себя раздавленным, а оставался жизнерадостным человеком. Не терял присутствия духа. Приходил домой с очередной забавной историей, рассказывал ее нам с мамой, старался развеселить. Он умел успокоить, умел ко всему относиться философски. Говорил, что все перемелется…

- Жаль, что эта череда печальных событий помешала ему реализовать в полной мере его писательский талант.

- Конечно, как литератор он мог бы сделать гораздо больше. Известны его повести "В оккупированной Волыни" и "Реет красное знамя", ряд новелл, очерков, рассказов. К сожалению, дело всей его жизни, роман "Рио-де-Жанейро" был опубликован только в первоначальном варианте в 1936 году, а  в доработанном виде так и не увидел свет. Жаль, что он не был переведен на русский язык. Кстати, я составляла подстрочный перевод "Рио-де-Жанейро". Но после смерти папы в 1974 году к маме приехали какие-то люди из Ленинграда, попросили мой подстрочник и рукопись романа, пообещав заняться его публикацией. И как в воду канули…

- Своим внукам вы рассказываете о прадедушке?

- Да, у меня шестеро внуков, и все они знают, кем был их прадед, интересуются его жизнью, спрашивают меня о нем.

- Сегодня в вашей семье знаменательное событие - исполняется 110 лет со дня рождения Сальвадора Боржеса, и на доме, где жил в последние годы писатель, будет установлена мемориальная доска. Поздравляем!

- Спасибо. Папа мечтал, чтобы его признали. Он всегда с гордостью говорил: "Их бин а идишер шрайбер" - "Я еврейский писатель". Он говорил это значительно, подчеркивал. Я очень рада, что память о моем отце будет увековечена таким образом.

- Какие слова вы адресовали бы биробиджанцам - наследникам памяти о Сальвадоре Боржесе?

- Мой отец очень любил этот город. Биробиджан держится на людях любящих. Любите свой город, уважайте его традиции, национальные и общие - так, как это делал мой отец.

Елена Сарашевская 

«Биробиджанер штерн» - 33 (14131) 05.05.2010