Бахмутский Александр Наумович

20-23 февраля 1952 г. на закрытом заседании Военной Коллегии Верховного Суда СССР по следственному делу № 69 были осуждены по статьям 58-1а, 58-10 ч. 2 и 58-11 УК РСФСР 8 бывших партийно-советских работников и журналистов ЕАО: А.Н. Бахмутский, М.Н. Зильберштейн, М.Е. Левитин, З.С. Брохин, А.М. Рутенберг, М.М. Фрадкин, Н.М. Фридман и Х.И. Мальтинский. Их осудили за проведение антисоветской националистической деятельности, связь с американским обществом «Амбиджан», передачу через Еврейский антифашистский комитет в США и разглашение в выступлениях и в печати сведений, составляющих государственную тайну СССР.

Александр Наумович Бахмутский родился в 1911 г. в г. Белгороде Курской губернии в обрусевшей еврейской семье, языком идиш не владел. Образование среднее (семь классов и школа ФЗУ). Его отец – Бахмутский Наум Борисович – до Октябрьской революции 1917 г. работал в г. Лубны Полтавской области в аптеке сначала мальчиком для поручений, а затем провизором. Состоял членом сионистской партии «Поалей Цион». В 1916-17 гг. он вместе с семьей переехал в г. Ростов-на-Дону, где получил среднее и высшее медицинское образование. В 1920 г. вступил в РКП(б), и до 1926 г. находился на руководящей партийной и профсоюзной работе. Он был членом Донского комитета РКП(б), членом Президиума Северо-Кавказского крайисполкома и крайсовпрофа, председателем краевого союза Медсантруд. В 1926 г. на съезде профсоюза Медсантруд был избран членом ЦК союза, в связи с чем семья перебралась в Москву. В течение 5-6 лет отец находился на профсоюзной работе в Москве, а потом перешел в какое-то медучреждение на должность врача. В 1933 г. в период чистки исключался из партии, но был восстановлен. Последние годы перед смертью работал в Московском областном клиническом институте в качестве зав. отделением. Умер в 1939 г. Мать – Бахмутская Эмилия Осиповна – тоже по специальности медицинский работник. До 1936 г. она работала медсестрой, а после окончания Московского университета – врачом в медицинских учреждениях Москвы. С 1943 г. на пенсии.

В 1929-1933 гг. А. Бахмутский работал слесарем на заводе «Серп и Молот» в Москве. Член ВКП (б) с 1932 г. После этого в течение 3 лет был начальником спецотдела и секретарем парткома московского завода «Динамо» им. Кирова. Затем, по некоторым данным, якобы был первым заместителем наркома коммунального хозяйства РСФСР.

С 1938 г. — заместитель председателя Организационного комитета Президиума Верховного Совета РСФСР по Хабаровскому краю. Затем до октября 1943 г. — заместитель председателя Исполнительного комитета Хабаровского краевого Совета.

С апреля 1943 по июль 1949 — первый секретарь обкома ВКП(б) Еврейской автономной области.

В 1944-1948 гг. являлся членом "Еврейского антифашистского комитета" (ЕАК). Почти весь 1948 г. находился в Москве на курсах ЦК ВКП(б).

Мрачный период борьбы с еврейским «буржуазным национализмом», длившийся годы по всей огромной стране, не обошел и её восточную окраину — Биробиджан. Началом широкомасштабной антиеврейской кампании стал разгром Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) в Москве и зверское убийство 13 января 1948 г. в Минске на даче наркома госбезопасности Белоруссии Л.Ф. Цанавы руководителя ЕАК Соломона Михоэлса. По всей стране начались массовые аресты деятелей еврейской культуры. 8 февраля 1949 г. Сталин подписал подготовленное председателем правления Союза писателей СССР А. Фадеевым постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о роспуске объединений еврейских советских писателей в Москве, Киеве и Минске. За этим последовали аресты ряда еврейских писателей, а также журналистов и редакторов, готовивших материалы для Еврейского антифашистского комитета. По большей части они были обвинены в шпионаже в пользу США, многие расстреляны. Были закрыты еврейский музей в Вильнюсе, историко-этнографический музей грузинского еврейства в Тбилиси, краеведческий музей в Биробиджане, прекращены передачи Московского радио на идиш. В феврале закрыли Московское государственное еврейское театральное училище, затем ликвидировали все существовавшие в СССР еврейские театры — в Минске, Черновцах, Биробиджане. 1 декабря 1949 г. закрыли последний еврейский театр в Москве.

Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 25 июня 1949 г. Бахмутскому за недостойное поведение в отношениях с «Амбиджаном» (Американо-Биробиджанский комитет в США) объявлен строгий выговор, за допущенные политические ошибки он снят с работы первого секретаря обкома ВКП (б) ЕАО, а 18 августа 1949 г. обком ВКП (б) ЕАО исключил Бахмутского из партии за неискреннее поведение, непризнание полностью допущенных им политических ошибок и как «носителя буржуазно-националистических взглядов, практически проводившего их в жизнь».

Как видно из архивных материалов ЦК КПСС, при исключении Бахмутского из членов партии как в обкоме ВКП(б) ЕАО, так и в Комиссии Партийного Контроля ему ставились в вину в основном те же ошибки, за которые ЦК ВКП(б) в 1949 г. объявил ему партийное взыскание.

Из ЕАО Бахмутский переехал в г. Новочеркасск, где устроился на должность начальника планово‑распределительного бюро аппаратного цеха Новочеркасского электровозостроительного завода имени Буденного.

28 января 1951 г. арестован в г. Новочеркасске Управлением МГБ СССР по Ростовской области. 01 февраля 1951 г. в 6-25 час. доставлен в Москву в Лефортовскую тюрьму МГБ СССР. 2 февраля 1951 г. зам. начальника отделения 2-го ГУ МГБ СССР майор Кривов, рассмотрев материалы на Бахмутского, нашел, что «Бахмутский в период работы в ЕАО проводил антисоветскую националистическую линию, поддерживал преступную связь с американским еврейским комитетом «Амбиджан» и направлял в Америку информацию, в которой сообщал данные, составляющие государственную тайну», и вынес постановление на арест и обыск Бахмутского. В тот же день постановление утвердил министр госбезопасности СССР генерал-полковник Абакумов, а 03 февраля 1951 г. арест санкционировал зам. Генпрокурора СССР генерал-майор юстиции Хохлов.

5 февраля 1951 г. следственное дело № 4518 по обвинению Бахмутского А.Н. в преступлениях, предусмотренных ст.ст. 58-1 «а», 58-10 ч.1 и 58-11 УК РСФСР, принял к своему производству ст. следователь СЧ по ОВД МГБ СССР майор Кузьмин, а 7 марта 1951 г. это же дело принял к своему производству ст. следователь СЧ по ОВД МГБ СССР майор Гришаев. 23 апреля 1951 г. это же дело принял к своему производству ст. следователь СЧ по ОВД МГБ СССР подполковник Дворный.

16 июля 1951 г. по указанию и.о. Министра госбезопасности СССР Огольцова следователь Дворный вынес постановления о передаче дела для дальнейшего расследования в Следственный отдел УМГБ СССР по Хабаровскому краю и этапировании Бахмутского в г. Хабаровск спецконвоем (17 июля 1951 г. постановление утвердил ВРИО начальника СЧ по ОВД МГБ СССР подполковник Рюмин).

Через месяц Бахмутского доставили в г. Хабаровск, и 20 августа 1951 г. следдело № 96 принял к своему производству сначала ст. следователь 2-го отделения СО УМГБ СССР по Хабаровскому краю ст. лейтенант Меняйло, а 22 сентября 1951 г. - начальник 2-го отделения СО УМГБ СССР по Хабаровскому краю ст. лейтенант Озерский.

К декабрю 1951 г. уголовные дела на Бахмутского, Зильберштейна, Левитина, Брохина, Рутенберга, Фрадкина, Фридмана и Мальтинского были объединены в одно производство в рамках следственного дела № 69.

12 декабря 1951 г. утверждено обвинительное заключение по следственному делу № 69. Все обвиняемые свою вину признали, за исключением Брохина, Мальтинского, Фридмана и Фрадкина, которые отрицали обвинение по ст. 58-1 «а» УК РСФСР («Измена Родине»). В декабре 1951 г. дело направили в Москву Военному прокурору войск МГБ СССР для предания обвиняемых суду Военной Коллегии Верховного Суда СССР.

20-23 февраля 1952 г. на закрытом заседании Военной Коллегии Верховного Суда СССР осуждены:

— БАХМУТСКИЙ Александр Наумович; ЗИЛЬБЕРШТЕЙН Михаил Нафтулович — по статьям 58-1 «а», 58-10, ч. II и 58-11 УК РСФСР, а по совокупности совершенных преступлений, на основании статьи 58-1 «а» УК РСФСР, к высшей мере наказания — расстрелу каждый, с конфискацией имущества. Постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 5 апреля 1952 г. высшая мера наказания БАХМУТСКОМУ и ЗИЛЬБЕРШТЕЙНУ заменена лишением свободы сроком на 25 лет каждому, с поражением прав сроком на 5 лет;

— ЛЕВИТИН Михаил Евелевич; БРОХИН Зиновий Самуилович — по статьям 58-1 «а», 58-10, ч. II и 58-11 УК РСФСР, а по совокупности совершенных преступлений, на основании статьи 58-1 «а» УК РСФСР, к лишению свободы в ИТЛ на 25 лет каждый, с поражением в избирательных правах на 5 лет, с конфискацией имущества;

— РУТЕНБЕРГ Абрам Менделевич — по статьям 58-1 «а», 58-10, ч. II и 58-11 УК РСФСР, а по совокупности совершенных преступлений, на основании статьи 58-1 «а» УК РСФСР, к лишению свободы в ИТЛ сроком на 10 лет, с поражением прав сроком на 5 лет, с конфискацией имущества;

— МАЛЬТИНСКИЙ Хаим Израилевич; ФРИДМАН Нохим Моисеевич; ФРАДКИН Михаил Маркович — по статьям 58-10, ч. II и 58-11 УК РСФСР, с санкции ст. 58-2 УК РСФСР к лишению свободы в ИТЛ на 10 лет каждый, с поражением прав на 5 лет, с конфискацией имущества.

21 марта 1952 г. Следственной частью по ОВД МГБ СССР вынесены постановления о направлении Левитина, Брохина, Мальтинского, Рутенберга, Фридмана и Фрадкина для отбытия наказания в особый лагерь МВД СССР. 18 апреля 1952 г. такие же постановления вынесены в отношении Зильберштейна и Бахмутского.

Наказание Бахмутский отбывал в ИТЛ МВД в Коми АССР (п. Инта; Кожвинский район, п/о Кожым, п/ящик 388/18).

При новой проверке судебного дела, проведенной Прокуратурой СССР в 1955 г., было установлено, что МГБ СССР, использовав отдельные ошибки Бахмутского, за которые он решением ЦК ВКП(б) был наказан в партийном порядке, подвергли его незаконному аресту и путем фальсифицирования обвинений представили Бахмутского как человека, допустившего контрреволюционные преступления, в результате чего он был осужден. На этом основании 9 сентября 1955 г. военный прокурор отдела Главной военной прокуратуры внес в Военную Коллегию Верховного Суда СССР заключение с предложением отменить приговор ВК ВС СССР от 20-23 февраля 1952 г. в отношении Бахмутского и других по вновь открывшимся обстоятельствам и дело производством прекратить за отсутствием состава преступления, освободив осужденных от наказания.

28 декабря 1955 г. Военная Коллегия ВС СССР приговор ВК ВС СССР от 20-23 февраля 1952 г. в отношении Бахмутского и других отменила по вновь открывшимся обстоятельствам, а дело на них на основании п. 5 ст. 4 УПК РСФСР производством прекратила за отсутствием состава преступления.

23 января 1956 г. А. Бахмутский вышел на свободу. 25 апреля 1956 г. постановлением Президиума Верховного Совета СССР пункт 27 постановления Президиума Верховного Совета СССР от 5 апреля 1952 г. № 118/77сс в отношении Бахмутского и Зильберштейна о замене им расстрела на 25 лет ИТЛ в связи с вновь открывшимися обстоятельствами отменен.

28 февраля 1956 г. Постановлением Президиума ЦК КПСС (протокол № П-2/9) Бахмутский А.Н. был восстановлен в КПСС с 1932 г. с указанием перерыва в партстаже. Наряду с этим Комитет Партийного Контроля снял с него партийное взыскание, объявленное решением Политбюро ЦК ВКП(б) в 1949 г.

Умер Бахмутский А.Н. в 1961 г.

ЛЮДИ ОДНОГО ВРЕМЕНИ

Имя Александра Бахмутского - первого секретаря обкома партии ЕАО в 1944-1949 гг. - даже в стабильных 70-80-х чаще всего произносили лишь в кругу друзей и родственников. Говорили, что этот бывший руководитель области был снят то ли за попытку создать Еврейскую республику из Еврейской автономной области, то ли за попытку отделить область от Советского Союза и превратить ее в самостоятельное государство при помощи Америки. Еще более противоречивы были слухи о дальнейшей судьбе этого человека. Одни говорили, что его расстреляли, другие утверждали, что «просто» посадили.

С учетом обвинений и времени тех событий обе эти версии были весьма вероятны.

Во время распада СССР и российского «парада суверенитетов» идея преобразования ЕАО в автономную республику вновь – и всерьез – обсуждалась в политических кругах области. Причем апеллировали при этом не столько к переменам, происходившим в стране, сколько к проектам полувековой давности. Одновременно снимался завеса со многих архивных материалов. Вспомнили и о Бахмутском. Попробуем проанализировать, насколько реалистичны были планы первого секретаря обкома по строительству еврейской государственности на Дальнем Востоке, во что они могли бы вылиться и как шёл уголовный процесс над руководителями ЕАО.

Человек на новом месте

Александр Бахмутский появляется в Биробиджане в апреле 1943 года. На посту первого секретаря обкома он сменил П. Савика, переведенного на пост секретаря Хабаровского крайкома. Почти одновременно с ними в области сменяется председатель облисполкома – им становится Михаил Нафтулович Зильберштейн. С тех пор им придется быть вместе в часы взлетов и падений, смертельной опасности и почти невероятного спасения.

Два последних военных года Бахмутский руководил областью, наверное, не лучше и не хуже своего предшественника: фронт вытягивал все, что было для него необходимо, и оспаривать это было бессмысленно. При этом в 1944 году в приветствии Сталину от имени жителей ЕАО по случаю юбилея области рапортовалось о желании и готовности закончить в этом году строительство бумажной фабрики в Биракане (ее начали строить перед войной), прядильно-ткацкого комбината и угольной шахты на Ушумуне (там работы начались тоже в предвоенные годы).

Но уже в декабре 1945 года Бахмутский и Зильберштейн подписали обращение за помощью в Москву к правительству и лично Сталину В следующем году появилось специальное постановление по ускорению развития народного хозяйства ЕАО. Помощь была минимальной, но один пункт обращает на себя особое внимание: «Направить в ЕАО 50 учителей и 20 врачей, причем главным условием является их обязательное еврейское происхождение». Это дает основание предполагать, что в каких-то «верхах» мог быть реанимирован план повышения статуса области до автономной республики, как заявлялось ещё при её провозглашении. Ведь в послевоенные годы на международном уровне обсуждалась возможность создания полноценного еврейского государства – Израиля. А могла ли в этих условиях Еврейская автономная область в составе Хабаровского края выглядеть убедительным «нашим ответом»? Вряд ли Советский Союз хотел после славных побед во Второй мировой войне лишаться и этих лавров. Но для этого была необходима убедительная база – национальная, культурная, экономическая. Руководству области предстояло потрудиться. В условиях, когда свои ресурсы крайне невелики, следовало искать какое-то нестандартное решение.

Биробиджан образца 1946 года

Биробиджан в 1946 году - это город, получивший свой статус всего десять лет назад. Его население менее 50 тысяч человек. Город сравнительно насыщен предприятиями, но в основном мелкими и средними и с небольшой долей механизации: лёгкая промышленность, деревообработка, мебельное производство, обозный завод и др. В областном центре и вблизи него сконцентрированы основные предприятия области. Здания в городе практически все деревянные, центрального отопления нет, водопровода нет, канализации нет. Уже перед войной места лесозаготовок существенно отдалились от города, и Биробиджан начал испытывать серьезные трудности с заготовкой дров для печного отопления. К тому же дефицит электроэнергии: у области и города нет собственных генерирующих мощностей. У предприятий - собственные дизель-генераторы. Дизель-энергопоезд американского производства образца 1910 года едва обеспечивал светом административные и часть жилых зданий. В двенадцать ночи свет повсюду гас. Из 40 км тротуаров было замощено 3 (из них 2 километра - по улице Октябрьской, путь от железнодорожного вокзала) и еще 8 километров - дощатые тротуары. Все это осталось городу с довоенных времен.

У всех советских городов и сел после войны общая проблема — нехватка рабочих рук. Но в 1946 году в области появляются японские военнопленные из бывшей Квантунской армии. Они работали на строительстве, мостили булыжником улицу Ленина в областном центре, производили стройматериалы. Город потихоньку стал благоустраиваться. И в том же году начинается добровольное, никем специально не организованное поначалу, переселение евреев на Дальний Восток, в ЕАО. Люди из разоренных войной западных регионов страны, где они потеряли родственников и жилье, стремились к родне, некогда уехавшей в Биробиджан. Утрата прежнего местечкового мира, с его особенным бытом и языком, также воскрешала в памяти слухи о «еврейской стране Биробиджан», которая виделась шансом на возрождение.

Новых людей надо было принимать, но своими силами область не могла их обустроить. В 1946 году правительство только на благоустройство Биробиджана выделило 1,5 миллиона, еще 900 тыс. рублей — на ремонт жилого фонда. И в том же году область впервые без государственных дотаций завершила сев и даже сумела обработать больше площадей, чем годом раньше. Несомненно, это было сделано за счет рационализации производства, так как потогонная система военного времени, не жалевшая людей «во имя победы», большего дать уже не могла. Примером практического мышления может быть Биробиджанский промкомбинат. Там открыли цех по пошиву модельной обуви из материала заказчика. Это был единственный способ обеспечить выпуск мирной востребованной продукции в условиях, когда централизованное снабжение предприятия сырьём затруднено.

Райское место

Убедить центр принять решение о поддержке экономического развития ЕАО Бахмутский решил экономическими аргументами. Будучи человеком образованным умеренно (сам говорил, что окончил семь классов, а в документах суда над ним в 1952 году сказано о среднем образовании и годичных курсах высшей партийной школы), он умел думать перспективно. Иногда, несомненно, увлекаясь. Александр Наумович усиленно «нажимает» на освоение ресурсов области: уголь Ушумуна, железную руду Кимкана, предлагает реконструкцию курорта «Кульдур», пытается решить проблему транспортного сообщения в области, проложив железнодорожную ветку до Ленинского и намереваясь продлить ее до Екатерино-Никольского, чтобы связать железной дорогой все районы автономии Для этого было необходимо 25-30 тысяч человек новых поселенцев.

Понимая, что люди на пустое место не поедут, а, разочаровавшись, могут уехать назад (об опыте конца-20-х – начала 30-х годов его, конечно, уведомили соратники), Бахмутский решает, что сначала надо сделать область привлекательной для новых жителей, а потом они, закрепившись, построят задуманное. Не потому ли в тяжелом послевоенном 1947 на площади перед вокзалом строится фонтан, в городе появляется шесть небольших автобусов, чтобы жители городских поселков могли беспрепятственно добираться оттуда на работу, да еще к тому четыре легковых такси! Для городка, который пешком можно было пройти из конца в конец за полчаса, это была просто роскошь! И она производила впечатление на приезжающих сюда журналистов из центральных газет.

Прожекты или проекты?

Планов обустройства ЕАО у Александра Бахмутского было великое множество. Будь они действительно реализованы, то маленькая и молодая по сравнению с другими дальневосточными регионами Еврейская автономия – область ли, республика ли – оказалась бы серьезным конкурентом соседям в сфере экономики. Хватило бы только рабочих рук и интеллигенции! Судите сами.

Примерно до 1955 года Бахмутский предполагал создание на территории области ряда строительных предприятий: кирпичного завода, заводов по производству шифера и черепицы. Мечтал о железобетонном мосте через Биру в Биробиджане вместо обветшавшего деревянного, неустойчивого к мощным тогда ледоходам и наводнениям, который явно не мог справиться с автомобильным движением. В культурной сфере первый секретарь обкома говорил о необходимости строительства филармонии (хотя в небольшом городе уже действовал Государственный еврейский театр), считал необходимым снять новый художественный фильм о Биробиджане вместо устаревшего «Искатели счастья». И добивался в Москве одобрения планов открытия в Биробиджане строительного института, где готовили бы инженерно-технических и руководящих работников для всего Хабаровского края. Наконец, предлагал идею создания еврейского университета и организацию политехнического образования.

Было это пустым прожектерством или Александр Наумович имел веские основания верить в реализацию своих идей?

Первым секретарем обкома задумывался грандиозный план создания условий для развития региона с постиндустриальной экономикой. Строительные предприятия — высокодоходная отрасль производства. Так как многие из них в 40-50-х годах являлись бы единственными на Дальнем Востоке – это избавило бы их от конкуренции (которая хотя и не в таких формах, как при капитализме, но имела место) и обеспечило заказами, а переселенцам дало хорошие рабочие места. Высшие учебные заведения позволили бы Биробиджану не просто встать в ряд интеллектуальных центров Дальнего Востока, но и первым приглашать необходимых специалистов к себе и закреплять в области свою молодежь. Не секрет, что значительная часть переселенцев в ЕАО покидала ее, не только возвращаясь на запад страны, но и переезжая в более крупные дальневосточные города – Хабаровск, Владивосток, где человеку с высшим образованием легче самореализоваться.

С учетом того, что значительную часть отправляющейся на учебу в другие города молодежи ЕАО составляли горожане, возникала необходимость каким-либо способом закрепить в области именно эту ее. Сделать область более привлекательной должно было и преобразование поселков Смидович, Бира и Биракан в города.

Будучи плоть от плоти существовавшей тогда партийной системы, А. Бахмутский, скорее всего, не потому убеждал Москву реализовывать свои экономические проекты на Дальнем Востоке именно в ЕАО, что был чрезмерно уверен в успехе еврейского переселения, а потому, что, как любой руководитель дотационной да ещё периферийной территории, понимал: надо просить как можно больше, чтобы дали необходимое. И не считал постыдной предлагаемую помощь еврейских зарубежных организаций: 1947 год — год отмены карточной системы - на деле для большинства населения обернулся потерей гарантии иметь необходимые для жизни продукты и товары.

Кирпичный завод в ЕАО рассчитывали получить от американского общества дружбы с Биробиджаном - «Амбиджан». А здесь появлялись основания для «ревности» краевого центра – Хабаровска – к суетливому соседу, вырывающемуся из-под опеки края и настойчиво оттягивающему на себя средства, которыми Москва готова была поделиться с дальневосточниками.

Рука Москвы?

Почти весь 1948 год А. Бахмутский провел на учебе в высшей партийной школе в Москве: активному партийному руководителю решили помочь восполнить недостаток образования. Непосредственно областью в то время он руководить не мог: на месте управлял секретарь по пропаганде Брохин и второй секретарь обкома Клименко. Именно они, как сообщает в своей книге «Биробиджан: мечты и трагедии» Д. Вайсерман, подготовили письмо в столицу о ряде «неправильных» произведений о Биробиджане и ЕАО известных еврейских писателей Дер Нистера (очерки «Со вторым эшелоном» и «С переселенцами») и Ш. Гордона («Биробиджанские старожилы»).

Причина в том, что в стране уже чувствовалась антиеврейская волна. Эти писатели получили клейма «националистов», и на «самом еврейском месте» спешили отреагировать «правильно», чтобы их не упрекнули в отсутствии бдительности. Писателям ставились в вину выпячивание всего еврейского, цитаты из Торы и даже сцена описания еврейской свадьбы «с представителем культа» (!) в поезде по пути в Биробиджан. Журналистам, неосмотрительно давшим ранее одобрительные рецензии на эти произведения, вменялась в вину поддержка «националистов».

Дер Нистера волна послевоенных политических репрессий настигла в Москве. Уже был ликвидирован Еврейский антифашистский комитет. В 1948-м вдруг решено было выпускные экзамены принимать только на русском языке даже в еврейских школах. Плохо знающих русский язык учеников переводили классом ниже. Еврейских детей насильственно делали второгодниками. Это была подлинная дискриминация.

Сигнал был дан, и в ЕАО допустивших «узконациональные перегибы» руководителей области и тех, кого они поддерживали, решили подвергнуть критике сперва на пленуме обкома (в отсутствие самого Бахмутского), а потом на партконференции, превратившейся в настоящую публичную порку недавних партийных и советских лидеров.

Сегодня участников этой роковой конференции в живых не осталось. Но когда писался этот материал, еще были живы некоторые очевидцы этих событий и люди, знавшие о происходившем от надёжных товарищей. Они говорили, что ход этого «обсуждения» был четко спланирован и заранее был ясен исход дела. В памяти у большинства собравшихся коммунистов были свежи воспоминания о подобных «партийных процессах» (иначе не скажешь) второй половины 30-х годов. Кто-то проявлял слабость, у кого-то срабатывал инстинкт самосохранения. Говорят, уже тогда некий голос в зале потребовал «расстреливать всех националистов». Вот почему свидетели так и предпочитали молчать спустя много лет. А тогда у людей, узнавших о снятии первого секретаря обкома с должности и исключении его из партии, возникло состояние полной растерянности. Такого не ждал никто. И все отчетливо сознавали, что сделать почти ничего уже нельзя...

Это всё не было «перегибами на местах». Материалы процесса над первыми лицами ЕАО и авторитетными журналистами свидетельствуют, что областная партконференция в июле 1949 года не была самостоятельным действом. На конференции лишь обсуждалось июньское решение Политбюро ЦК ВКП(б) «Об ошибках первого секретаря обкома партии ЕАО Бахмутского и председателя облисполкома Левитина». И для наблюдения за ходом конференции в Биробиджан прибыли два члена Центрального Комитета партии – инспектор ЦК Никитин и секретарь Хабаровского крайкома Ефимов. Что тут было ожидать? Может быть, к той поре уже дошла из Москвы до Дальнего Востока горькая поговорка: «Моисей вывел евреев из Египта, а Сталин – из Политбюро».

И все-таки это был еще не суд. Реально вынести приговор он не мог никому. Тогда А. Бахмутский вынужден был покинуть ЕАО. Он перебрался подальше от мест, где о нем могли помнить хорошее и припомнить все, что было впоследствии охаяно. Работал скромным заместителем начальника цеха Новочеркасского завода электрооборудования. Совсем не тот масштаб по сравнению с прежними постами. В области большинство было уверено, что Бахмутский уже в тюрьме, а то и расстрелян. И были недалеки от истины.

Крах

20-23 февраля 1952 года в закрытом судебном заседании Военная Коллегия Верховного Суда СССР рассмотрела печально знаменитое «дело биробиджанцев», когда по различным пунктам 58-й «политической» статьи УК РСФСР осудили восьмерых партийных, советских и культурных деятелей из ЕАО. Существенно, что к тому времени уже ни один из них давно не работал на постах, где они совершили свои «преступления» и «извращения».

Так, Михаил Зильберштейн — бывший председатель облисполкома - в момент ареста был начальником производственно-технического отдела СМУ № 7 Министерства нефтяной промышленности в г. Люберцы.

«Сигнализировавший» на еврейских писателей секретарь по пропаганде обкома ВКП(б) 3иновий Брохин был понижен до... директора хабаровского «Крайкниготорга». Секретарь облисполкома Абрам Рутенберг работал в Николаевске-на-Амуре начальником оргревизионного отдела областного рыболовпотребсоюза. Поэт и журналист Хаим Мальтинский, редактор областного издательства и альманаха «Биробиджан», в момент ареста – товаровед. Нохим Фридман - редактор «Биробиджанер штерн» - был понижен в должности. Был арестован и Михаил Фрадкин – редактор «Биробиджанской звезды», непосредственно к «националистам» не причисленный, но он их с коллегами-журналистами «не вскрывал». Вместе с ними на скамье подсудимых оказался ещё один бывший предоблисполкома – Михаил Левитин, совсем ненадолго сменивший снятого Зильберштейна. Ему вменялось то присвоение, то нецелевое использование 872 тысяч рублей из средств, полученных от «Амбиджана», а также указывалось на преступность самого получения зарубежной помощи.

По существу, предъявленные им обвинения были служебного и партийного характера, наказания за которые эти люди уже понесли. Но биробиджанцам аукнулось дело о Еврейском антифашистком комитете. Тот уже был разгромлен, его активисты «устранены» (как в случае с Соломоном Михоэлсом), расстреляны или посажены. Бахмутский и Зильберштейн тоже были членами ЕАК. А тут ещё писатели с журналистами, пропагандировавшие произведения Ицика Фефера, члена ЕАК, и проходивших по другому «биробиджанскому» делу еврейских литераторов Миллера, Рабинкова и некоего Вассермана. Вот так у поэтессы Любы Шамовны Вассерман перепутали пол!

Дело с «национальным оттенком»

Дело восьмерых биробиджанцев вполне можно считать таковым. Во-первых, все его фигуранты были одной национальности – евреи. Во-вторых, всем им в той или иной мере вменялся в вину «буржуазный национализм». В-третьих, представителей партийного и советского руководства области вынуждали признать, что они слишком часто и настойчиво напоминали общественности о первоначальных планах создания еврейской государственности в СССР, сложившихся «в иной исторический период». Понять умом это было невозможно, оставалось пытаться выжить…

Казаться героем тут никто не пытался. Уже осуждённый З. Брохин напишет из мест заключения на имя главы МГБ Лаврентия Берии, что угрозы следователей, многочасовые допросы, «общество» сокамерников-уголовников и участие во всём этом сотрудников органов госбезопасности, «доверие к которым было вбито в нас годами», могли кого угодно сломить, запутать, понудить к самооговору, чего он не исключает и по отношению к другим подсудимым. А ветерана Великой Отечественной, боевого офицера Мальтинского в тюрьме пытались сломить морально, отобрав у него протез, чтобы заставить ползти по полу на допросы…

Но обвинения были несостоятельны, а оказавшиеся под судом люди – достаточно грамотными и знающими осуждающую их систему, и некоторым из них удалось всё же заложить в своих покаянных речах своеобразные «кодовые фразы», которые непредвзятому юристу прямо указывали на подтасовку выводов следствия и суда. Ведь тот же Левитин двенадцать лет до этого работал в области юриспруденции, а во время войны был прокурором ЕАО.

Все подсудимые признали только свои политические ошибки, отрицая преступления перед государством. Бахмутский недоумевал: какое излишнее внимание он уделял нуждам еврейской культуры и образования, если из бюджета области в 50 млрд рублей на еврейскую культуру выделяется лишь 5 миллионов в год? Если в области осталась единственная еврейская школа в Биробиджане и несколько еврейских классов в Валдгейме? Ведь даже «работники Хабаровского крайкома говорили» ему, «что еврейская культура в области находится в загоне и надо усилить работу в этом направлении».

Поэт и редактор альманаха «Биробиджан» Мальтинский о «внимании» к еврейской культуре и образованию поведал суду своеобразным способом. «Я хотел, чтобы моя дочь училась в еврейской школе. Мне было бы приятно, если бы она умела читать стихи своего отца. Однако, увидев, что помещение неопрятно, не отапливается, я не решился отдать дочь туда».

Брохин обращал внимание суда в последнем своём слове: «В измене Родине меня никто не изобличает, и моя вина в этом не доказана». А в письме на имя Л. Берия уже из лагеря «Кожино» в Республике Коми прямо заявил, что «разработанные Хабаровским управлением МГБ материалы (послужившие основанием для репрессии) содержат грубые ошибки и извращения. Хабаровские работники следствия с позиций национального нигилизма подошли к вопросу о советской еврейской государственности». Указывал и на юридические нарушения: ему так и не сообщено в ходе суда, кто же даёт против него показания, на основании чьих показаний он был арестован и о чём они свидетельствовали.

В ходе следствия показания против Брохина дали Бахмутский, Рутенберг и Б. Миллер (в рамках другого процесса в отношении деятелей еврейской культуры), но Рутенберг на очной ставке от прежних показаний отказался. Обвинение против него самого было смехотворным – передача «Амбиджану»… фотоальбома о ЕАО! Таким образом, посчитали следствие и суд, он поведал загранице о состоянии экономики и отсталых методах хозяйствования в области, что составляет государственную тайну!

«Амбиджан», который в самой Америке с момента создания считали «красным», просоветским, в Москве 1952 года без обиняков именовали «буржуазной» организацией со шпионскими целями. Слов подсудимых о том, что эта организация материально поддерживает область с первых лет её строительства, что связи поддерживались и во время Великой Отечественной войны, когда США были союзниками СССР, и в 1947 году МИД СССР дал «добро» на их продолжение, никто не желал слышать.

Многие подсудимые, в том числе журналисты и писатели, указывали, что их «националистические» тексты местами намеренно неверно были переведены с идиша на русский, а подбор материалов тенденциозен. Иным ставилось в вину даже создание художественной самодеятельности с еврейским репертуаром, а Миллеру и Бахмутскому приписывались идея о введении в школах изучения еврейского языка и попытка отправить учиться 30 еврейских детей из детдома в еврейскую школу.

Но странно, что, отбиваясь от неправедных обвинений, порой довольно дерзко, осуждённые как должное воспринимали право государства судить их как за уголовное преступление за излагаемые публично и даже в частных беседах взгляды, за нереализованные планы, за обсуждение национальных вопросов в «иной исторической ситуации». Даже за саму работу по переселению в ЕАО, которая финансировалась государством!

Зато им казалось неправильным, что в суде их обвиняют не по тем пунктам, что содержались в решении Политбюро «об ошибках Бахмутского и Зильберштейна»! Такое затмение умов даже у лиц с юридической практикой было возможно лишь в стране, где государственное переплелось с партийным и окончательно подменилось им, пресса была лишь «подручным партии» и отвечала за всё сказанное как «четвёртая власть», где интернациональное вдруг стало синонимом «безнационального», ассимиляционного.

Возможно, и здесь была виновата «большая политика». Например, провал намерений советского руководства сделать из молодого государства Израиль просоветский форпост в Средиземноморье и на Ближнем Востоке. Наверняка не случайно туда, в качестве жеста доброй воли, разрешено было выехать из СССР 10 тысячам ветеранов Великой Отечественной войны для укрепления армии молодого еврейского государства. Ответить за не оправдавших надежды зарубежных евреев должны были советские евреи…

Казнить нельзя помиловать

По итогам такого судилища Бахмутского и Зильберштейна 23 февраля 1952 года приговорили к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией имущества. Брохина и Левитина – к 25 годам с конфискацией. Секретарь облисполкома А. Рутенберг получил 10 лет ИТЛ также с конфискацией имущества.

Мальтинского, Фридмана и Фрадкина по ст. 58-1 «а» (измена Родине, шпионаж) суд оправдал. Можно представить, как забились их сердца после таких слов! Ведь они действительно ни в чем не были виноваты! Но тут же последовало убийственное продолжение: «Их же, т.е. Мальтинского, Фридмана и Фрадкина, по ст. 58-10 ч. 2 УК РСФСР подвергнуть лишению свободы в ИТЛ сроком по 10 лет каждого с поражением в правах до пяти лет, с конфискацией имущества». Это означало, что семьи осуждённых остаются без всяких средств к существованию и тоже оказываются потерпевшими от репрессий…

Все осужденные были лишены государственных наград, в том числе фронтовых. У потерявшего на фронте ногу Мальтинского было два ордена Отечественной войны, медали «За оборону Сталинграда», «За освобождение Варшавы», «За победу над Германией». Приговором перечёркивались вся жизнь осуждённых.

Но происходит почти невозможное: А. Бахмутский и М. Зильберштейн отправляют ходатайства о помиловании, и в апреле 1952 года Верховный Совет СССР их удовлетворяет! Расстрел был заменен 25 годами исправительно-трудовых лагерей. Появился пусть и призрачный, но шанс на спасение. Затем три с половиной года Бахмутский, Зильберштейн, а также их родственники продолжали настаивать на невиновности осужденных. Бил политическими и юридическими аргументами Брохин, цитируя сочинения Сталина по национальному вопросу, а самому Лаврентию Берии писал о невероятном количестве «врагов народа» и «террористов», увиденных им в лагерях. Тем временем Левитин по неизвестной причине скончался в тюрьме. А вскоре умер Сталин…

Справедливость под грифом «Сов. секретно»

В 1955 году по «Биробиджанскому делу» была проведена дополнительная проверка «по вновь открывшимся обстоятельствам». 9 сентября военный прокурор отдела Главной военной прокуратуры полковник юстиции Орешко признал, что «вопрос о политических ошибках Бахмутского и других бывших руководящих работников ЕАО был исчерпан решениями партийных органов. Однако после этого органами МГБ все же были произведены аресты по обвинениям в антисоветской и шпионской деятельности, а также в присвоении государственных средств, полученных от «Амбиджана» — общества дружбы «Америка — Биробиджан». Дела рассматривались без вызова в суд свидетелей и проверки доказательств.

Проверка установила, что обвинения Бахмутского, Зильберштейна и других ... не находят объективного подтверждения и дело в отношении их было сфальсифицировано по указанию бывших руководителей МГБ СССР Абакумова и Гоглидзе...».

В документах, определивших освобождение всех осуждённых, содержится прямая ссылка на связь этого дела с делом Еврейского антифашистского комитета и его лидеров - Лозовского, Фефера и других. Никто из них (уже расстрелянных) не давал показаний об антисоветской и шпионской деятельности Бахмутского, Зильберштейна, Левитина и других осуждённых, а само «Дело ЕАК» также было прекращено. К материалам дела также был приобщен отзыв бывшего первого секретаря Хабаровского крайкома ВКП(б), а впоследствии - заместителя министра сельского хозяйства СССР Г.А. Боркова о том, что Бахмутский и Зильберштейн «являлись честными коммунистами и преданными советской Родине людьми...».

В связи с открывшимися обстоятельствами приговоры в отношении всех биробиджанцев были отменены за отсутствием состава преступления. Осужденных предписывалось освободить от наказания. Постановление Верховного суда СССР о срочном освобождении датировано 4 января 1956 года. О нём должны были быть извещены осуждённые под роспись. По иронии судьбы, эта же формула о «срочном освобождении» была применена и к… Левитину. Причём одновременно с пояснением, что тот «умер, местожительство родственников неизвестно». Реабилитированным лицам предписывалось возвратить конфискованное имущество или его стоимость, то же – в отношении родственников покойного. Но об этом в областных газетах уже не писали: на всех этих оправдательных документах стоял гриф «Сов. секретно»!

Виктор Антонов

Книга памяти жертв политических репрессий на территории ЕАО, 2011 г.

Определение военной коллегии Верховного суда СССР

об отмене приговора по делу о руководстве ЕАО

28.12.1955

Совершенно секретно

Военная коллегия Верховного Суда Союза ССР в составе:

Председательствующего — полковника юстиции БОРИСОГЛЕБСКОГО В.В. и членов: полковника юстиции ЯКОВЛЕВА Ф.М., полковника юстиции ДАШИНА И.А., рассмотрев в заседании от 28 декабря 1955 года в порядке ст. 378 УПК РСФСР заключение главного военного прокурора на приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР от 20—23 февраля 1952 года, которым осуждены:

1. БАХМУТСКИЙ Александр Наумович, 1911 года рождения, уроженец города Белгорода Курской области;

2. ЗИЛЬБЕРШТЕЙН Михаил Нафтулович, 1914 года рождения, уроженец гор. Бердичева Житомирской области —

по статьям 58-1 «а», 58-10, ч. II и 58-11 УК РСФСР, а по совокупности совершенных преступлений, на основании статьи 58-1 «а» УК РСФСР, к высшей мере наказания — расстрелу каждый, с конфискацией имущества. Постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 5 апреля 1952 года высшая мера наказания БАХМУТСКОМУ и ЗИЛЬБЕРШТЕЙНУ заменена лишением свободы сроком на 25 лет каждому, с поражением прав сроком на 5 лет.

3. ЛЕВИТИН Михаил Евелевич, 1913 года рождения, уроженец гор. Мстиславля Могилевской области;

4. БРОХИН Зиновий Самуилович, 1910 года рождения, уроженец города Горловка Сталинской области —

по статьям 58-1 «а», 58-10, ч. II и 58-11 УК РСФСР, а по совокупности совершенных преступлений, на основании статьи 58-1 «а» УК РСФСР, к лишению свободы в ИТЛ на 25 лет каждый, с поражением в избирательных правах на 5 лет, с конфискацией имущества;

5. РУТЕНБЕРГ Абрам Менделевич, 1907 года рождения, уроженец города Торопец Великолукской области, —

по статьям 58-1 «а», 58-10, ч. II и 58-11 УК РСФСР, а по совокупности совершенных преступлений, на основании статьи 58-1 «а» УК РСФСР, к лишению свободы в ИТЛ сроком на 10 лет, с поражением прав сроком на 5 лет, с конфискацией имущества;

6. МАЛЬТИНСКИЙ Хаим Израилевич, 1910 года рождения, уроженец города Паневежиса Литовской ССР;

7. ФРИДМАН Нохим Моисеевич, 1907 года рождения, уроженец дер[евни] Ломыш Хойницкого района Полесской области;

8. ФРАДКИН Михаил Маркович, 1905 года рождения, уроженец города Новгород-Северский Черниговской области, —

по статьям 58-10, ч. II и 58-11 УК РСФСР, с санкции ст. 58-2 УК РСФСР к лишению свободы в ИТЛ на 10 лет каждый, с поражением прав на 5 лет, с конфискацией имущества.

Заслушав доклад тов. ДАШИНА и заключение пом[ощника] Главного военного прокурора, подполковника юстиции ОРЕШКО об отмене приговора и прекращении дела за отсутствием состава преступления, —

УСТАНОВИЛА:

По приговору суда БАХМУТСКИЙ, ЗИЛЬБЕРШТЕЙН, ЛЕВИТИН, БРОХИН, РУТЕНБЕРГ, МАЛЬТИНСКИЙ, ФРИДМАН И ФРАДКИН признаны виновными в совершении следующих преступлений.

БАХМУТСКИЙ, будучи секретарем областного комитета ВКП(б) Еврейской автономной области (Биробиджан), скатившись на позиции буржуазного еврейского национализма, в период времени с 1944 года по день разоблачения его в 1948 году, проводил контрреволюционную деятельность, направленную на подрыв и ослабление Советского Союза.

Являясь членом Еврейского антифашистского комитета, БАХМУТСКИЙ за указанный период времени, в целях подрывной деятельности, направленной в ущерб СССР, поддерживал связи с отдельными лицами из упомянутого Комитета — Фефером, Кушнировым и др.

По заданию Кушнирова и Михоэлса, БАХМУТСКИЙ в марте 1946 года в Еврейском антифашистском комитете в городе Москве сделал доклад неизвестной ему аудитории о Еврейской автономной области (Биробиджане) и в этом докладе приводил ряд данных, составляющих государственную тайну СССР. Позднее, в 1947 году, БАХМУТСКИЙ делал доклад в Еврейском антифашистском комитете (ЕАК) с разглашением политико-экономических сведений о Еврейской автономной области.

БАХМУТСКИЙ систематически направлял статьи в еврейскую газету «Эйникайт», издававшуюся ЕАК, в которых излагал свои националистические взгляды.

БАХМУТСКИЙ не занимался вопросами идеологического воспитания коммунистов, а также воспитанием трудящихся области в духе укрепления братства и дружбы народов, населяющих Еврейскую автономную область, не мобилизовал трудящихся на преодоление трудностей по социалистическому строительству Еврейской автономной области.

БАХМУТСКИЙ не вел борьбы с преклонением перед иностранщиной и по существу одобрял пропаганду буржуазного еврейского национализма и космополитизма, когда в области, до 1949 года, с его ведома проводилось распределение и реализация среди населения так называемых «подарков», получаемых из США от «Амбиджана».

ЗИЛЬБЕРШТЕЙН, являясь председателем Областного Исполнительного Комитета депутатов трудящихся Еврейской автономной области, а также являясь членом ЕАК в период 1944—1947 гг., без разрешения соответствующих правительственных органов установил непосредственную письменную связь с одной из организаций, действовавшей в США под названием «Амбиджан» («Америка-Биробиджан»), и в своих корреспонденциях в адрес «Амбиджан» сообщил ряд сведений, составляющих государственную тайну СССР, а также не подлежащих оглашению по Еврейской автономной области.

ЗИЛЬБЕРШТЕЙН совместно с БАХМУТСКИМ в своей деятельности насаждали среди еврейского населения Еврейской автономной области идеи о том, что Биробиджан только для евреев, что евреи должны консолидироваться в Биробиджане.

ЗИЛЬБЕРШТЕЙН совместно с другими еврейскими националистами делали попытки к принудительному изучению еврейского языка в некоторых школах и допускали другие националистические искривления при организации театра, музея и др.

ЗИЛЬБЕРШТЕЙН из националистических побуждений допускал самоснабжение предметами, получаемыми из «Амбиджана», лицами, соприкасавшимися с распределением и реализацией этих предметов, не установил надлежащего контроля за расходованием и учетом этих предметов, допускал сам расходование не по назначению и не оформлял расход надлежащими документами.

БРОХИН, будучи в должности секретаря обкома по пропаганде в Еврейской автономной области, на основе общности убеждений с буржуазными еврейскими националистами БАХМУТСКИМ и другими проводил преступную антисоветскую деятельность.

БРОХИН вопреки решениям ВКП(б) и Советского правительства по национальному вопросу не вел работы по воспитанию трудящихся в духе интернационализма и развития культуры национальной по форме, социалистической по содержанию, и вместе с БАХМУТСКИМ и ЗИЛЬБЕРШТЕЙНОМ искажал и извращал эти положения, и под видом развития еврейской культуры насаждал национализм.

БРОХИН, мирясь с проявлениями «вождизма» со стороны БАХМУТСКОГО, скрывал от центральных органов партии и Советской власти многочисленные проявления буржуазного национализма со стороны БАХМУТСКОГО и ЗИЛЬБЕРШТЕЙНА.

ЛЕВИТИН, вступив в 1947 году в должность председателя Областного Исполнительного Комитета депутатов трудящихся Еврейской автономной области (в связи с убытием Зильберштейна на учебу) и будучи в этой должности по июнь 1949 года, на почве общности убеждений с буржуазными еврейскими националистами БАХМУТСКИМ и другими проводил антисоветскую деятельность и срывал мероприятия партии и правительства по проведению национальной политики в Еврейской автономной области.

ЛЕВИТИН также как ЗИЛЬБЕРШТЕЙН допускал расходование не по назначению полученных им из «Амбиджана» предметов, расход не оформлял надлежащими документами и распределением этих предметов создавал повод для отдельных антисоветских элементов проводить пропаганду космополитизма.

РУТЕНБЕРГ, являясь секретарем Областного Исполнительного Комитета депутатов трудящихся Еврейской автономной области, в период с 1944—1949 гг. разделял взгляды с буржуазными еврейскими националистами ЗИЛЬБЕРШТЕЙНОМ и ЛЕВИТИНЫМ и был в курсе их преступной антисоветской деятельности и связей их с американской реакционной организацией «Амбиджан» и редакцией газеты «Эйникайт».

РУТЕНБЕРГ лично принимал участие в подборе фотоснимков промышленных, сельскохозяйственных и социально-культурных объектов и учреждений Еврейской автономной области для альбома, который был отправлен в США в «Амбиджан», и в этот альбом были включены снимки об объектах, раскрывающие и разглашающие государственную тайну. Кроме того, РУТЕНБЕРГ допускал распространение антисоветских измышлений «о гонениях на евреев в СССР».

МАЛЬТИНСКИЙ, будучи редактором альманаха «Биробиджан», издававшегося на еврейском языке в Еврейской автономной области, а также будучи заведующим областным издательством, в период 1947—1948 гг. на почве общности убеждений с буржуазными националистами, действовавшими в области, допускал печатание в упомянутом альманахе ряда статей, популяризировавших и восхвалявших буржуазных еврейских националистов Фефера, Миллера и др.

ФРИДМАН, являясь редактором газеты «Биробиджанер штерн», издававшейся на еврейском языке, а также являясь заместителем редактора газеты «Биробиджанская звезда», издававшейся на русском языке, и редактором альманаха «Биробиджан», издававшегося в Еврейской автономной области, на почве националистических убеждений помещал в указанных изданиях статьи, восхвалявшие произведения буржуазных еврейских националистов — писателей Миллера, Вассерман и др. Кроме того, ФРИДМАН лично сам популяризировал и восхвалял буржуазных националистов Миллера, Слуцкого и др.

ФРАДКИН, будучи ответственным редактором газеты «Биробиджанская звезда», помещал в газете хвалебные статьи о творчестве буржуазного еврейского националиста Кагановича (Дер Нистера) и др.

Кроме того, как далее указано в приговоре, МАЛЬТИНСКИЙ, ФРИДМАН и ФРАДКИН на почве общности националистических убеждений с БАХМУТСКИМ и др. не вскрывали вражеских проявлений в так называемом «творчестве» писателей из буржуазных еврейских националистов.

Главный военный прокурор в заключении указывает, что в результате дополнительного расследования, проведенного в порядке ст. 373 УК РСФСР, установлены новые обстоятельства, которые ранее не были известны суду, в связи с чем просит приговор Военной коллеги от 20—23 февраля 1952 года в отношении БАХМУТСКОГО и других осужденных по делу отменить, а дело о них производством прекратить за отсутствием состава преступления по следующим основаниям.

25 июня 1949 года Центральным Комитетом КПСС первый секретарь обкома партии БАХМУТСКИЙ и председатель Облисполкома Еврейской автономной области ЛЕВИТИН за политические ошибки, допущенные в практической работе и неправильное осуществление линии партии в национальном вопросе, были сняты с занимаемых должностей и понесли партийные взыскания.

18 августа 1949 года решением обкома партии Еврейской автономной области БАХМУТСКИЙ был исключен из рядов партии за неискреннее поведение на областной партийной конференции, обсуждавшей вопрос об ошибках БАХМУТСКОГО и других. Решением КПК при ЦК КПСС от 15 апреля 1950 года исключение БАХМУТСКОГО было подтверждено. Одновременно решениями партийных органов были сняты с занимаемых постов за допущенные политические ошибки националистического характера бывшие председатель облисполкома Еврейской автономной области ЗИЛЬБЕРШТЕЙН, секретарь обкома партии по пропаганде БРОХИН, секретарь облисполкома РУТЕНБЕРГ, редактор областного издательства МАЛЬТИНСКИЙ и другие.

Таким образом, указанные лица за допущенные ими ошибки были привлечены к партийной ответственности. Однако враги народа — бывший министр госбезопасности Абакумов и его сообщники в течение 1950—1951 гг. произвели аресты БАХМУТСКОГО и других руководящих работников Еврейской автономной области и в ходе расследования, применяя к арестованным незаконные методы следствия, ошибочные действия БАХМУТСКОГО и других представили как умышленные контрреволюционные преступления.

Несмотря на то, что на предварительном следствии и в судебном заседании все арестованные отрицали свою вину в проведении антисоветской деятельности и признали только наличие политических ошибок в практической деятельности по руководству областью, дело их было рассмотрено без вызова в суд свидетелей и без проверки других доказательств, имеющихся в деле, и в отношении всех подсудимых был вынесен обвинительный приговор.

Дополнительным расследованием, проведенным Прокуратурой, установлено, что обвинение БАХМУТСКОГО, ЗИЛЬБЕРШТЕЙНА, ЛЕВИТИНА и других в проведении антисоветской националистической и шпионской деятельности не нашло своего объективного подтверждения и что дело в отношении их было сфальсифицировано по указанию бывшего руководителя МГБ СССР Абакумова, Гоглидзе и др.

Из заключения экспертной комиссии от 11 августа 1955 года, произведенной в процессе дополнительного расследования, усматривается, что в статьях, выступлениях, фотодокументах и переписке осужденных с «Амбиджаном» и с Еврейским антифашистским комитетом в Москве не содержится сведений, составляющих государственную тайну, а также, что «заключения предыдущих экспертных комиссий от 16 октября 1951 года, 9 ноября 1951 года и 6 января 1955 года не соответствуют ранее существовавшим и ныне существующим положениям по охране государственной тайны». <...>

Более того, как видно из сообщения Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР, переписка между «Амбиджаном» и бывшими руководящими работниками Еврейской автономной области подвергалась существенной проверке со стороны органов МГБ, а отправка в США для общества «Амбиджан» из Еврейской автономной области фотоальбома была произведена после получения предварительного разрешения от органов МГБ. Случаев направления осужденными каких-либо материалов в США, помимо или без разрешения органов МГБ, не установлено.

Из протокола стенограммы судебного расследования по делу бывших руководителей Еврейского антифашистского комитета ЛОЗОВСКОГО, ФЕФЕРА и других видно, что в судебном заседании все обвиняемые отрицали свою вину в антисоветской деятельности и не дали никаких показаний в отношении БАХМУТСКОГО, ЗИЛЬБЕРШТЕЙНА, РУТЕНБЕРГА и других осужденных.

Произведенной дополнительной проверкой и новым расследованием по делу ЛОЗОВСКОГО и других установлено, что данное дело было сфальсифицировано бывшими руководителями МГБ СССР Абакумовым, Рюминым и др., в связи с чем определением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 22 ноября 1955 года приговор в отношении ЛОЗОВСКОГО, ФЕФЕРА и других отменен, а дело о них прекращено за отсутствием в их действиях состава преступления.

Утверждение в обвинительном заключении о том, что «Амбиджан» являлся реакционной американской организацией, опровергается сообщением Министерства иностранных дел СССР, из которого видно, что «Амбиджан» до 1949 года считался прогрессивной организацией. <...>

По отзыву бывшего первого секретаря Хабаровского крайкома партии, ныне зам. министра сельского хозяйства СССР тов. Баркова Г.А., БАХМУТСКИЙ и ЗИЛЬБЕРШТЕЙН, которых он лично знал, являлись честными и преданными советской Родине людьми. <...>

Обвинение БАХМУТСКОГО и других в проведении антисоветской деятельности не находит подтверждения в материалах предварительного и судебного следствия и еще и потому, говорится в заключении Главного военного прокурора, что в деле отсутствуют доказательства какой-либо организационной деятельности, направленной к подготовке или совершению к[онтр]р[еволюционных] преступлений со стороны осужденных.

В процессе предварительного следствия и по обвинительному заключению ЗИЛЬБЕРШТЕЙНУ, ЛЕВИТИНУ и РУТЕНБЕРГУ вменялось в вину присвоение средств, полученных от «Амбиджана», однако это обвинение в подготовительном заседании было исключено. Таким образом, говорится в заключении, дополнительным расследованием установлено, что арест и осуждение БАХМУТСКОГО и других произведены необоснованно.

Рассмотрев материалы дела и дополнительного расследования, соглашаясь с доводами, приведенными в заключении Главного военного прокурора, и, находя, что дело БАХМУТСКОГО и др. было сфальсифицировано врагами народа Абакумовым, Гоглидзе и др. (по приговору суда осуждены к расстрелу), в силу чего приговор в отношении БАХМУТСКОГО и других подлежит отмене, а дело о них — прекращению за отсутствием состава контрреволюционного преступления, Военная коллегия Верховного Суда СССР, руководствуясь статьями 373, п. 3 и 378 УПК РСФСР,

ОПРЕДЕЛИЛА:

приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 20—23 февраля 1952 года в отношении БАХМУТСКОГО Александра Наумовича, ЗИЛЬБЕРШТЕЙНА Михаила Нафтуловича, ЛЕВИТИНА Михаила Евелевича, БРОХИНА Зиновия Самуиловича, РУТЕНБЕРГА Абрама Менделевича, МАЛЬТИНСКОГО Хаима Израилевича, ФРИДМАНА Нохима Моисеевича и ФРАДКИНА Михаила Марковича отменить по вновь открывшимся обстоятельствам, а дело о них на основании п. 5, ст. 4 УК РСФСР производством прекратить за отсутствием состава преступления.

БАХМУТСКОГО А.Н., ЗИЛЬБЕРШТЕЙНА М.Н., БРОХИНА З.С., РУТЕНБЕРГА А.М., ФРАДКИНА М.М. и ФРИДМАНА Н.М. из-под стражи освободить.

Подлинное за надлежащими подписями.

С подлинным верно:

Судебный секретарь военной коллегии, капитан АФАНАСЬЕВ

РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 6592. Л. 154—160. Копия.

Google Sites

Report abuse