В награду - пять лет лагерей

Среди первооткрывателей Биробиджанского проекта скромная фигура Михаила Азрайловича Бейнфеста была незаметной. О его трудовой и общественной деятельности до недавнего времени были известны лишь отрывочные сведения.

Более десяти лет Михаил Бейнфест проработал в Еврейской автономии, получив в награду за труд, как и многие другие руководители области, приговор, вынесенный ему решением Особого совещания при НКВД СССР 4 декабря 1939 года. "За активную антисоветскую деятельность" он был приговорен к 5 годам исправительно-трудовых лагерей.

Лишь недавно, когда стали доступны архивы ФСБ (НКВД), а также переводы с идиша книги воспоминаний Эстер Розенталь-Шнайдерман "Биробиджан вблизи", представилась возможность больше узнать о жизни Бейнфеста, его деятельности в Белоруссии, участии в трех экспедициях по Биробиджанскому району, создании Научной комиссии, работе в представительстве Центрального Совета ОЗЕТа. Несомненно, большую помощь оказали родственники, рассказавшие об истории семьи Бейнфеста, его трагической кончине  и выславшие единственную сохранившуюся семейную фотографию.

Эстер Розенталь-Шнайдерман в своих мемуарах, вышедших в Тель-Авиве в 1983 году, посвятила целую главу памяти этого человека, назвав ее просто - "Михаил Бейнфест".

"Он был одним из первых переселенцев в Биробиджан, - пишет автор. - В 1927 году он стал секретарем Белорусского КОМЗЕТа. 26 мая 1927 года в качестве члена делегации центрального КОМЗЕТа он выехал в Биробиджан. Это была первая официальная делегация, которую КОМЗЕТ послал, чтобы  изучить, соответствует ли Биробиджан задачам еврейского переселения. Бейнфест был энтузиастом и помощником авторитетных ученых - участников делегации. Уже 8 марта 1928 года он выехал в Биробиджан. Его послал ОЗЕТ для организации предварительной подготовительной работы. 

Он был высшим бундистом. Пожилой человек, уже тогда (а может быть, он так выглядел в моих глазах) с таким опухшим большим круглым добродушным лицом. Немного раздобревший. Его фигура как будто говорила: "Детки, зачем нам воевать, можно было бы сделать так, чтобы все было хорошо, приятно в мире, давайте жить дружно". Хотя он вроде бы с трудом двигался, и у него были видны черты эпилептической болезни, все же можно было сказать, что ничего пролетарского и коммунистического в его внешности нельзя было заметить. Хороший, тихий человек, он скорее напоминал добродушного еврейского дедушку, чем стального большевика. Им закрывались все дыры. Он никогда не отказывался от самой тяжелой работы, какую бы ему ни предлагали. Он был живой энциклопедией в Еврейской области, знал каждый ее уголок. Его мозг был насыщен информацией, цифрами, фактами о природных богатствах области. Когда нужна была какая-то информация о географии, геодезии области, всегда приглашали Бейнфеста и без его сообщений не делали ни одного шага. Влюбленный в область, он был тем, кто всегда что-то приводил в порядок, помогал, с кем-то сотрудничал. Он ездил по области почти со всеми научными экспедициями и мог рассказать много интересного об этих научно-исследовательских комиссиях и ученых, которые принимали в них участие. У него были богатые коллекции карт и фотографий автономии. Трудно было представить что-то касающееся области без Бейнфеста. Я даже не знаю, обладал ли он каким-то систематическим образованием. Он был от природы призван к работе с переселенцами. Мог во всех подробностях рассказать историю каждого вновь организованного поселения, о каждой группе переселенцев, о каждой победе или поражении в борьбе с природой и в деятельности институции области. Он был практическим деятелем, с большим уважением к людям, знающим. Он всегда был готов помогать в трудных бытовых условиях, в которых работали переселенцы. Он был первым руководителем Амуро-Бирского совхоза, основанного в 1930 году. Совхоз находился в 70 км от Тихонькой в селе Надеждинском. Этот совхоз был основан для разведения скота, а потом стал частью маслотреста.

В 1934 году Бейнфест стал начальником районного отделения здравоохранения. 27 октября 1934 года  оргкомитет ЕАО назначил его руководителем орготдела облисполкома. Он вошел в состав комиссии, которая должна была провести подготовку к первому съезду Советов ЕАО. На съезде его избрали членом облисполкома. 

В 1935 году облисполком во главе с Иосифом Либербергом организует научно-исследовательскую комиссию для изучения культуры и природных богатств Еврейской автономной области. Организаторы считали, что это станет началом института еврейской культуры в Биробиджане, такого, который существовал уже в Киеве и в Минске. Председателем комиссии был назначен Бейнфест, а секретарем Маркус Чарни. В качестве сотрудников среди других были назначены Волобринский и автор этих строк.

Хавкин (первый секретарь обкома партии - авт.) издевался над Бейнфестом. Он к нему относился, как к мальчику на побегушках, смотрел свысока. Бейнфест всегда боялся Хавкина, сердцем он поддерживал Либерберга, который бесспорно был ему близок в духовном отношении. Проникнутый национальными чувствами, он с трудом мог произносить коммунистические лозунги. Ему бы скорее подошло стоять в синагоге, завернутым в талес, чем собирать партийный комитет и представлять отчеты о борьбе с националистами-шовинистами… 

В начале 1937 года он стал секретарем партийной организации облисполкома. Ему предъявляли обвинения в том, что его работа не находилась на достаточной высоте задач, поставленных партией. Его забрали в 1938 году во время огненных репрессий. Он вернулся предположительно в 1940-1941 году тяжело больным. Прожил только несколько месяцев. Его выпустили лишь для того, чтобы он мог умереть дома. Он уже никогда не выходил на улицу. Никого, кроме больной жены, известной воспитательницы дошкольных учреждений Сони Либерман, он не оставил после себя"...

25 июля 1935 года на заседании президиума облисполкома был заслушан вопрос "О плане работы научно-исследовательской комиссии по изучению производственных сил ЕАО при облисполкоме". В этом документе впервые указывается на необходимость "предусмотреть в плане строительства 1936 г. постройку здания для размещения в нем областного архива и музея, научной комиссии и аудитории на 75 человек". Через неделю после заседания Бейнфест направляет в Президиум облисполкома докладную записку, в которой просит принять безотлагательные меры по сохранению, сбору и обработке имеющихся документов и материалов. Он пишет: "Пройденный семилетний этап является историческим отрезком, имеющим особо важное значение, как отражающий первые шаги и этапы заселения и строительства области. Все дела, материалы и документы, относящиеся к этому периоду, имеют особо важное значение. Их необходимо с особой тщательностью и вниманием собирать и сохранять. К сожалению, у нас эти материалы и документы не только не собираются и не сохраняются, но отношение к ним просто варварское… В районах и сельсоветах архивный материал свален  в кучи в коридорах и кладовых и каждый кому не лень растаскивает их на курево или обертку. Весьма естественно, что при таких условиях исчезают многие дела и документы, имеющие  большую историческую ценность".

От имени  комиссии М. Бейнфест  готовит несколько докладных записок в президиум облисполкома, обком ВКП(б), в том числе "Об организации регулярных пароходных рейсов по р. Бире и местного пароходного сообщения по р. Амур", в которой дается оценка сложившегося положения по этой проблеме и предложения по организации речного сообщения. Он считает возможным открытие пароходного речного сообщения по трем рекам: Бире, Биджану и Тунгуске. 

Бейнфест напоминает о принятых ранее правительственных   постановлениях по установлению регулярных пароходных рейсов по р. Бире и вносит ряд предложений по безотлагательному решению этой задачи до начала навигационного периода. В числе первоочередных задач он считает необходимым: "а) договориться с Амурским госпароходством об открытии у нас в области с 1-го января 1937 года отделения пароходства по р. Бире и местного пароходного сообщения по р. Амур. Сообщении по р. Бире - Биробижан-Блюхерово, а по р. Амур местного сообщения - Хабаровск-Калинино или Блюхерово-Калинино.  б) договориться с Амурским речным транспортом о проведении очистительных работ по р. Бире, установлении речных знаков, устройство пристани, складских помещений и подъездов". 

Бейнфест считал, что открытие речной транспортной связи позволит обеспечить регулярное поступление грузов и продовольствия в областной центр, в том числе овощей, молочных продуктов, рыбы и т.д. Бесперебойно пойдет в область горючее, сельхозмашины, почта и, конечно, пассажиропоток, что позволит решить ряд трудных задач по строительству области.

Необходимость скорейшего решения этой проблемы подтверждалась в другой докладной записке Бейнфеста, посвященной организации заезжих пунктов в области. В этой записке Бейнфест дает определение сложившейся ситуации: "…поездки от Биробиджана до Амурзета сопряжены с большими трудностями и являются своего рода подвигом…  По проходящим магистралям должны быть организованы заезжие пункты для проезжих, где они, хотя бы за плату, могли бы остановиться отдохнуть и получить, что им нужно… Пора уже, чтобы поездки по нашей области превратились из "путешествий с приключениями" в нормальные поездки, обеспеченные соответствующими заботами о человеке". 

В областном государственном архиве имеются еще две докладные записки Бейнфеста за 1936 год, посвященные созданию в Биробиджане гидрометеорологической станции и необходимости организации комплексной разведочной группы по изысканию земельных фондов для колхозного переселения. 

7 июля 1936 года на заседании Президиума облисполкома Еврейской автономной области был заслушан вопрос  "Об организации при научной комиссии консультационного бюро по еврейскому языку". Рассмотрение этого вопроса на Президиуме ОИК  стало началом работы по подготовке к проведению научной языковой конференции. 

Однако эти события совпали с широкой компанией репрессий, развернувшейся в области. В первых числах июня М. Бейнфест по решению бюро обкома ВКП(б) освобожден от обязанностей председателя Научной  комиссии, а уже 8 июня 1938 года он был арестован как уполномоченный Центрального Совета ОЗЕТ в Еврейской автономной области, согласно анкеты арестованного, 4-м отделом УГБ УНКВД по ЕАО и содержался во внутренней тюрьме управления в Биробиджане. В день ареста Бейнфест был исключен из членов ВКП(б).

Иосиф Баскин, бывший заведующий переселенческим отделом  облисполкома, отсидевший в тюрьмах, лагерях, ссылке в общей сложности 17 лет, в своих воспоминаниях рассказывает о встрече с Бейнфестом, которая произошла в тесной тюремной камере, где собралась настоящая элита Биробиджана: Гольдфайн - ученый, близкий друг Либерберга, Брагин - директор Опытной станции, Митин - чекист времен Гражданской войны, Добин - писатель, Зайд - бывший член аргентинской компартии, Николаев - из секретариата облисполкома, Крайн - директор  областного театра: "… Бейнфест - пожилой, тучный, всеми уважаемый. Один из первых мобилизованных в Биробиджане коммунистов. Он возвращается со   следствия в полуобморочном состоянии. Проходит немало времени, прежде чем он оказывается в состоянии снова видеть и узнавать. Болезненно морщась, пробует шутить:

- Оказывается, я - видная персона. Никогда не предполагал в себе  таких талантов. Меня обвиняют в том, что вместе с Левиным и  Либербергом я вознамерился создать прояпонское  буферное   государство. Биробиджан-го, наподобие Манчжоу-го. Каково?.. Обвини они меня, скажем, в национализме, я бы, наверное, меньше удивился. По крайней мере, внешне звучало бы правдоподобно: как-никак, бывший работник КОМЗЕТа, еврейской организации. Но следователь даже не заикнулся об этом. Он сам знает, что и как, у него особый нюх на шпионов.

- И где же вас угораздило попасть в сети к империалистам?

- О, это давняя история. Еще в двадцатые годы в Москве я продался работнику японского посольства, оказавшемуся их резидентом. Он указал мне явки, пароль для встречи, как только представилась возможность, я немедленно связался с японскими    шпионами Левиным и Либербергом. Стал получать от них задания, втираться в доверие к другим органам, ну и... дело пошло!

Я  подумал, что он шутит. Но оказалось, все правда: наших расстрелянных товарищей и в самом деле обвиняли в связях с Японией, в намерении оторвать область от СССР".

Эти воспоминания Баскина о Бейнфесте подтверждаются материалами уголовного дела. Первый вопрос, как явствует из протокола от 21 июля 1938 года, который задает Бейнфесту начальник УНКВД по ЕАО, старший лейтенант госбезопасности П.А. Соловьев, звучит в утвердительной форме и определяет дальнейший ход допроса:  

"Вопрос: Вы арестованы как активный враг Советского Союза. Предлагаем вам дать показания о вашей вражеской деятельности.

Ответ: Сознательной вражеской деятельностью после 1920 года, т.е. после вступления в члены ВКП(б) я не занимался".

На первые восемь вопросов, заданных  следователем, Бейнфест пытается объяснить, что если до 1920 года он принимал участие в Еврейской социалистической рабочей партии и вел раскольническую линию в партии, ведал нелегальной техникой ЕСРП (для печати), то после 1920 года прекратил борьбу с советской властью и не считает себя виновным по предъявленным обвинениям. Однако на девятом вопросе следователь, по всей видимости, предъявил Бейнфесту показания "руководителей право-троцкистского центра", которые  "изобличали" его как активного участника организации и руководителя буржуазно-националистического центра в Биробиджане. 

Бейнфест, несомненно, знал о судьбе И. Либерберга и Я. Левина, сменившего М. Хавкина на посту секретаря обкома ВКП(б). С Янкелем Левиным, расстрелянным за несколько месяцев до его ареста,  у него были хорошие товарищеские отношения, он был знаком с ним еще по  Белоруссии. Понимая безысходность своего положения, Бейнфест начал отвечать на вопросы, которые были уже сформулированы с обвинительным уклоном. Он дает пространные ответы, которые должны были, на его взгляд, удовлетворить следователя.  По ходу дела Михаил выдумывает какой-то фантастический рассказ о своем участии в  буржуазно-националистической организации и даже утверждает, что его главная цель заключалась в том, чтобы "…состоя в партии, методом двурушничества продолжать вести  борьбу с коммунистической партией и советской властью. Что я и делал на протяжении всего времени моего пребывания в рядах ВКП(б)".

Отвечая на вопросы о задачах, программных установках правотроцкистской буржуазно-националистической организации, Бейнфест выстраивает целую схему ее деятельности, в которую, как он надеялся, должен был поверить следователь, иначе, как он понимал, вновь могли применить другие методы допроса…

Бейнфест "признается", что "в основном, программа тактической установки право-троцкистской буржуазно-националистической организации сводилась к следующему: объединение всех антисоветских элементов в Еврейской автономной области для активной борьбы с партией и советской властью, свержение советской власти и образование на территории ДВК буферного государства под протекторатом Японии, причем националистическими элементами ставился вопрос об организации на территории Еврейской автономной области специального Еврейского государства, входившего в состав предполагаемого буферного государства на ДВК. Кроме того, предусматривалась специальная организация повстанческих отрядов из кулаков и контрреволюционного казачества, причем выступление этих отрядов приурочивалось к моменту действий Японии против СССР. Для подрыва оборонной мощи широко практиковалась организация диверсионных вредительских актов на оборонных предприятиях области".