В октябре 1991 года в России вышел Закон 

"О реабилитации жертв политических репрессий". 

"Целью настоящего Закона, - говорится в нем, - является реабилитация всех жертв политических репрессий, подвергнутых таковым с 25 октября (7 ноября) 1917 года, восстановление их в гражданских правах, устранение иных последствий произвола и обеспечение посильной компенсации морального и материального ущерба".

Постановлением Верховного Совета РСФСР тогда же  был установлен и День памяти жертв политических репрессий - он отмечается ежегодно 30 октября.

В начале 90-х, когда вышел этот Закон, в области насчитывалось более двух тысяч пострадавших от репрессий. В 2006-м их стало меньше тысячи. Сейчас осталось около трехсот.

Уходят эти люди, а с ними - память о тех страшных годах. Но остаются их дети, внуки, остаемся на этой земле мы. И ради памяти о безвинно пострадавших никто из нас не вправе забывать  о  тех страницах нашей истории, которые были окрашены в черный цвет - цвет траура по невинно убиенным, цвет разрушенных жизней и судеб их родных и близких.

Два года назад вышла Книга Памяти, где поименно были названы пострадавшие от политических репрессий. Читать ее тяжело, больно и страшно. В войну погибло меньше жителей области, чем было расстреляно и посажено в лагеря в 30-50-е годы.

С фотографий, что находятся в областном краеведческом музее, смотрят на нас светлые лица этих людей. Иосиф Либерберг, Матвей Хавкин, Арон Рыськин - первые руководители области. Председатель колхоза "Тревога" в селе Дежнево Степан Лалетин, секретарь комсомольской организации этого же колхоза Александр Воронов, студент Биробиджанского педучилища Федор Вайсер…

На другом стенде - деятели культуры, пострадавшие в годы борьбы с космополитизмом. Вот труппа театра им. Кагановича - пока еще в полном составе. Но лица у многих напряжены, будто предчувствуя беду.

А вот цифры той черной страницы истории. Из 311 делегатов Первого съезда Советов ЕАО, проходившего в 1934 году, 243 человека были репрессированы, 114 из них - расстреляны. Из делегатов II съезда 1936 года под расстрельную статью попало 166, а всего было репрессировано 227 человек. А ведь это были лучшие люди области, ее цвет!

Не жаловали и простых рабочих и крестьян. Арестовывали целыми семьями, уничтожая все родовые связи. Да что семьями - после массовых репрессий вскоре перестало существовать несколько поселков. В маленьком селе Воскресеновка были арестованы шестеро братьев Балабиных, четверо - расстреляны. Пострадало восемь Димовых, трое Махраковых, четверо Подойницыных. Все они - колхозники, хлеборобы.

В Биробиджане в 1938 году были расстреляны пять братьев Гончаровых. В один день - 27 октября. Они работали на обозном заводе - табельщик, кузнец, стрелок-охранник и просто охранник, сторож. А стали "врагами народа".

Вместе с мужьями нередко арестовывали жен. Так, в январе 1938 года на десять лет лагерей осудили супругов Айзика и Цилю Маргулис. Он был электромонтером, она - продавцом хлебного магазина. Чем они могли "навредить" народу? По десять лет лагерей получили Айзик и Эстер Розенфельд - заместитель директора фанерного завода и портниха-модистка. Их, уроженцев Польши, объявили шпионами этой страны.

Большинство переселенцев-евреев, прибывших из других стран, стали жертвами репрессий в первую очередь. Затем настала очередь местных корейцев и немцев - их репрессировали сугубо по национальному признаку.

В Биробиджане есть обелиск в память о погибших в Великую Отечественную войну. Скоро появится памятник воинам-интернационалистам. А вот памятника тем, кто пострадал от репрессий, нет. И будет справедливо, если такое памятное место в городе появится. Как написал известный поэт в своем "Реквиеме", "это надо не мертвым, это надо живым".

Дочь врага народа

Жизнь Пелагеи Никифоровой правильней было бы назвать испытанием на прочность - так много невзгод она перенесла

Самыми лучшими годами - а прожила Пелагея Николаевна 95 лет - были, по ее словам, детство и первое время после замужества.

- А детство не все - только до одиннадцати лет, - уточняет она. - Дальше - страх Божий, не приведи Господь никому такого пережить.

Пелагее до сих пор кажется это страшным сном - как забрали сначала отца - крепкого крестьянина, а потом отобрали дом, угнали со двора скотину, а их, пятерых ребятишек и мать, отправили из Омской области далеко на север, в нарымские болота. Разрешили взять с собой только одежду и немного еды.

- До сих пор помню этот голод - больше ничего на ум не шло, кроме еды. Мох ели - давились, а ели. Мы-то с братом, старшенькие, выжили, а трое младших в тех болотах так и остались. Потом и мама умерла. Спасибо родным людям, не дали пропасть - мамина сестра меня к себе взяла, а сестра отца - братишку, - вспоминает Пелагея Николаевна те безрадостные годы своей жизни.

Они долго были "невыездными" - как дети раскулаченного. В школе Пелагея проучилась всего полгода..

- Мне сказали: "В школе тебе не место", у тебя отец - враг народа. Отца потом реабилитировали, он нанялся пастухом работать. И в доме своем разрешили временно пожить - вроде вернули, но не совсем. С отцом мы пожили недолго - умер после тяжелой операции. Когда он вернулся, мы его не узнали сперва - старик стариком, хотя ему лет 45 тогда было.

Замуж Пелагея вышла по любви, за своего односельчанина. Решили, что новую жизнь лучше начинать на новом месте, и уехали на Дальний Восток.

- В Хабаровске мужу сказали: "Поедешь на станцию путевым обходчиком? Будет там и жилье, и хозяйство завести можно". Так мы в Дежневке оказались. Ничегошеньки почти с собой не было, что на нас одето да кружка с ложкой, одна на двоих. Дали нам жилье - казарму, где углы насквозь промерзали. Но не мы одни - многие так жили.

На железную дорогу устроилась и сама Пелагея - путевой рабочей. Почему-то спецодежду выдавали только мужчинам-путейцам.

- А мы одевались кто во что, мерзли зимой страшно с этими костылями да кувалдами. Заносы тогда снежные, в войну и после войны, были километровые, домой чуть живая потемну приходила. Вроде хорошо работала и муж передовиком был, а из бедности не вылезали. Потом телочку купили, поросят стали разводить, огород большой садить. Тогда только полегче стало.

Четверо детишек, хозяйство требовали догляда - и Пелагея ушла с железной дороги. А мужа назначили сперва бригадиром, потом мастером околотка. Только заработки все равно были маленькие. И она мотыгой разрабатывала целину, чтоб побольше посадить картошки, овощей. Сама наголодавшись и настрадавшись в детстве, все силы отдавала, чтобы дети не знали ни голода, ни холода. Добилась, что все они окончили десятилетку, а ходить в школу приходилось пешком за семь километров.

Она овдовела в 42 года, замуж больше так и не вышла - жила ради детей и внуков. А сейчас живет в старой железнодорожной казарме, из мебели - то, что покупали еще с мужем.

 - А я не гналась за богатством, рада тому, что есть. Зато дети у меня хорошие, внуки и правнуки.

В июне на 95-летний юбилей бабушки Пелагеи постарались приехать почти все ее родные. И это был один из самых счастливых дней ее жизни. Одна из дочек попросила маму спеть - голос у нее смолоду был красивый. И она спела - да так, что все заслушались!

- Я, наверное, потому долго живу, что закалила меня жизнь с детства, не давала расслабиться, - рассуждает Пелагея Николаевна. - Сперва семьи, отца-матери лишила и дома родного, потом не раз испытания устраивала. А я, как видите, не сломалась, на своих ногах, слава богу, и на огороде до сих пор работаю - пенсия-то маленькая, не разгонишься.

Пенсия у долгожительницы из Дежневки и впрямь такая, что я даже цифру не рискую назвать - боюсь, не поверят. И это - награда за все трудности, за ссылку, за тяжелый труд путейца в войну и после войны, за детей, которых вырастила достойными людьми…

Она не в обиде - на родину, говорит, грех обижаться. Поистине святая женщина!

Не должно повториться

Этот камень (на снимке) в память о пострадавших в годы политических репрессий жителях Октябрьского, прежде Сталинского, района был установлен в парке культуры и отдыха села Амурзет четыре года назад - 30 октября 2009 года - по инициативе одного из активистов ветеранского движения Николая Тимченко, отец которого без вины был расстрелян в хабаровской тюрьме. 

По данным областной Книги Памяти, всего в маленьком Октябрьском районе от политических репрессий пострадало 1515 человек. Больше всего без вины виноватых оказалось в бывших казачьих станицах - Союзном, Екатерино-Никольском, Пузино, Столбовом, Нагибово. В Казахстан было вывезено 366 корейцев, проживавших ранее в Сталинском районе.

Сегодня во всех селах района осталось всего 53 человека, пострадавших от политических репрессий. Это дети тех, кто был арестован, выселен или расстрелян в 1933-1953 годах. Самой старшей из них, бывшей труженице тыла Василисе Петровне Быструхиной из села Нагибово,  92 года. Тем, кто моложе, - за 75 лет. Но каждый год эти люди вместе со своими детьми, внуками и правнуками в День памяти и скорби вспоминают своих близких. Соберутся они возле памятного камня и 30 октября. Придут сюда не только ветераны, но и школьники, которые обязательно должны знать даже самые черные страницы из прошлого своей страны. В первую очередь для того, чтобы они никогда больше не могли повториться.

Остались только дети

В Ленинском районном историческом и краеведческом музее среди многих экспонатов есть стенд, посвященный пострадавшим в годы сталинских репрессий

Кроме фотографий этих людей, здесь можно увидеть редкие письма заключенных, документы тех лет.

Есть вырезки из газет, документы репрессированных, поселенческие списки пострадавших, воспоминания их родных. А вспомнить есть о чем. В те годы только в Ленинском районе, который носил имя военачальника Блюхера, пострадало от репрессий около трехсот человек. Среди них - председатели колхозов, партийные и комсомольские работники, механизаторы, бухгалтеры, торговые работники, рядовые колхозники. Часто арестовывали целыми семьями.

В застекленной рамке - фотографии комбайнера из Дежнево Семена Кутенких, крестьянина из станицы Михайло-Семеновской Владимира Куликова, учителя Ивана Павловича Елина, который десять лет провел в колымских лагерях, а потом долгое время был директором Ленинской средней школы.

Сейчас в районе проживает около 60 детей репрессированных. Их самих в живых не осталось никого…

Надежда Гришина, Илья Липин, Ирина Манойленко

«Биробиджанер штерн» - 43 (14359) 30.10.2013