23 ноября 1940 г. народный суд 2-го участка г. Биробиджана ЕАО в составе председательствующего Рабиновича, народных заседателей Бурыкина и Соколовского, при секретаре Огаркове, рассмотрел в открытом судебном заседании дело по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 95 УК РСФСР[1] – Халиф Гиси Берковны, 1900 г. р., еврейки, уроженки колонии Волдярка Молдавской АССР, беспартийной, несемейной, грамотной, неработающей, несудимой, проживающей: г. Биробиджан, ул. Партизанская, 18. 

Из приговора суда: 

"Судебным следствием установлено, что подсудимая Халиф в период 1937-1938 гг., возглавляя ответственные партийные участки работы в г. Биробиджане ЕАО, пользуясь доверием как партийный руководитель, в апреле-мае 1937 г., работая в то время с марта по июль месяцы зав. орготделом Облролмсоюза, направила два заявления в органы НКВД на работников промсоюза - Константиновского, Патлаха и Седова, обвиняя последних во вредительстве.

В январе 1938 г. Халиф, работая в Бирском райкоме ВКП(б), подала заявление на пом. прокурора ЕАО Гурарье[2] и на его жену Гельфанд, обвиняя последних в связи с врагом народа Конакотиным (Белорусский Комвуз) и что они шпионом Конакотиным были посланы по особому заданию. В июле 1938 г. на партконференции по этим же основаниям Халиф заявила отвод Гурарье, обвиняя его и его жену в прибытии в ЕАО по заданию шпиона Конакотина.

26 июля 1938 г.  Халиф написала заявление в НКВД о контрреволюционных разговорах Бирман[3], о которых ей якобы говорил Щербенко[4], не проверив как секретарь парторганизации основательность заявлений Щербенко. В тот же день Биман, работавший редактором «Биробиджанер Штерн», был арестован. Бирман находился под стражей, а затем освобожден и реабилитирован.

В 1937-1938 гг., работая редактором газеты Бирского района «Сталинский призыв», Халиф направила письмо на имя начальника областного Управления связи, в котором обвиняла работника связи Берензон приспешником врага народа Пивоварова[5] только лишь за то, что Берензон хотел с нее взыскать оставшийся за ней долг в Союзпечати в сумме 159 рублей.

Судебным следствием и свидетельскими показаниями также установлено, что Халиф, на основании заявления, которое по ее указанию  было написано для редакции работницей редакции кандидатом в члены ВКП(б) Малышевой, подала заявление в НКВД на директора бани Тайцланда[6], обвиняя последнего в связи с врагом народа Хавкиным[7]. Заявление,  находящееся в деле Тайцланда и подписанное Халиф, обвинявшей его в контрреволюционных преступлениях, последний лично видел при его допросе. С 26.06.1938 г. по 16.01.1939 г. Тайцланд содержался под стражей и впоследствии был полностью реабилитирован.

Суду также подтверждено, что Халиф, обвиняя Ясинского[8] в том, что он «темная личность», проходимец, буржуазный журналист, добивалась его увольнения из редакции «Биробиджанской звезды», а в разговоре с редактором газеты Чернобродом называла Ясинского шпионом.

Указанные выше обстоятельства суду полностью доказаны на основании следующих доказательств.

Ложный донос на Константиновского, Патлаха и Седова, а последнего подсудимая Халиф совсем не видела, вполне суду доказан как имеющимся в деле заявлением, так и признанием самой Халиф о том, что выводы о вредительстве якобы были изложены в протоколе актива промсоюза, из-за чего у нее и возникло намерение сообщить в НКВД о вредительстве Константиновского, Патлаха и Седова. Однако в решении актива предлагается указанные факты парторганизации проверить и выявить конкретных виновников, а в своих заявлениях от апреля и мая месяцев Халиф указанных выше лиц перед НКВД обвиняет в явном вредительстве.

Подсудимая Халиф признала суду, что она на Гурарье и Гельфанд писала неосновательное заявление в НКВД, обвиняя последних в связи со шпионом Конакотиным и их приезде в ЕАО по особому заданию, но показала, что к этому ее вынудили Щербенко и Школьник[9] на том основании, что когда Гурарье и Гельфанд учились в Белорусском Комвузе, Конакотин перед Халиф добивался для Гурарье как для успевающего студента материальной помощи. Ни обстоятельство, чтобы написать ложный донос на Гурарье и Гельфанд по настоянию Щербенко и Школьника, ни личные заключения подсудимой не могут оправдывать последнюю, тем более, что в июле месяце этот же донос был повторно и на городской партконференции.

Подсудимая Халиф подтвердила суду, что 23 июля 1938 г. ей Щербенко заявил о каких-то контрреволюционных разговорах редактора «Биробиджанер Штерн» Бирмана. Последняя на парторганизации это заявление не проверила, и по настоянию бывшего в то время зам. начальника НКВД Ларкина[10], ныне осужденного на 10 лет, 26 июля утром ему об этом передала письменное заявление, и в этот же день Бирман был арестован. 

Подсудимая отрицает, что ее заявление явилось поводом для ареста Бирмана лишь потому, что после его освобождения Бирман ей говорил, что подготовка к его аресту была задолго до поданного ею заявления. Однако даже при наличии  такого заявления ложный донос со стороны Халиф на Бирмана вполне доказан.

Подсудимая вынуждена была признаться в ложном обвинении Берензона в том, что последний является приспешником врага народа Пивоварова, и пояснила суду, что это было вызвано тем, что она погорячилась. Однако материалами дела подтверждено, что в столь тяжком преступлении Берензон был обвинен из-за того, что требовал с нее уплаты оставшегося за ней долга в 159 рублей.

Свидетельскими показаниями и материалами дела также установлено, что подсудимая Халиф использовала кандидата в члены ВКП(б) Малышеву, чтобы последняя написала заявление в газету о политической неблагонадежности и связи с врагом народа члена ВКП(б) Тайцланда, что Малышева и сделала. Кроме того, во время ареста сам Тайцланд заявление, подписанное Халиф, обвиняющее его в связи с врагами народа, лично видел. Подсудимая Халиф указанный факт отрицает.

Материалами дела также подтверждено, что подсудимая Халиф клеветала на партсобрании на работника редакции Ясинского и добивалась его увольнения из редакции. В остальном обвинение не подтвердилось. 

Материалами дела и свидетелями Фурманом, Фридманом установлено, что об увольнении и снятии с работы как неблагонадежных работников Фридмана, Фельдмана и Идова ставился (вопрос) не Халиф, а парторганизацией в целом.

На Щербенко Халиф материал в НКВД не направляла, а при постановке вопроса на горкоме о ее партийности в связи с притуплением ее бдительности по отношению арестов Бирмана и Щербенко ей Ларкин обещал сказать горкому, что она о Щербенко сообщила в НКВД своевременно. И как сама подсудимая Халиф подтвердила суду, она с этим согласилась, чтобы остаться в партии, спасти себя, и впоследствии говорила, что она на Щербенко в НКВД сообщила.

За исключением поданного подсудимой Халиф заявления на Константиновского, Патлаха и Седова в 1937 г., все последующие ее заявления с ложными доносами на членов ВКП(б) и беспартийных подавались после январского Пленума ЦК ВКП(б) 1938 г.

Таким образом, стараясь выслужиться и отличиться мерами репрессии, Халиф старалась перебить отдельных членов ВКП(б), сея подозрительность и неуверенность в тех организациях, где подсудимая Халиф работала, и чтобы ее не обвиняли в недостатке бдительности, не ограничивалась поданными ложными доносами на Гурарье, Гельфанд, Берензона, Тайцланда, Бирмана, приписала себе с помощью пом. начальника НКВД «заслугу» в разоблачении Щербенко, дабы сохранить себя в партии и не быть исключенной, т.е. сдвурушничав.

5-го июля 1939 г. Халиф из членов ВКП(б) за клевету была исключена горкомом ВКП(б) ЕАО.

Вышеуказанными действиями состав преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 95 УК РСФСР, т.е. сообщение заведомо ложных сведений о совершении преступлений, соединенное с обвинением в тяжком преступлении, с искусственным созданием доказательств обвинения, в действиях Халиф вполне доказан. 

На основании изложенного и руководствуясь ст.ст. 319-320 УПК РСФСР, суд приговорил: 

Халиф Гисю Берковну, 1900 г. р., признать виновной в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 95 УК РСФСР, и подвергнуть ее лишению свободы сроком на два года, без последующего поражения в правах после отбытия наказания. В срок отбытия наказания зачесть пребывание Халиф под стражей с 20 ноября 1939 г. по 4 июня 1940 г. Меру пресечения до вступления приговора в законную силу избрать содержание под стражей..."

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------