ЛЮБИН Григорий Емельянович, рожд. 1890 года, русский, уроженец с. Дежнево Биро-Биджанского р-на, где постоянно проживает, крестьянин-казак, имеющий дом, амбар, 4 лошади, 2 коровы, 3 подростка, часть молотилки, часть сноповязки, грамотный, женат, на иждивении 9 чел. семьи, б/п, ранее не судим. До 1925 года проживал в селе Дежнево совместно со своими братьями, имея кулацкое хозяйство, эксплуатировал наемную силу. В 1925 году, разделившись со своими братьями, стал жить самостоятельно, и хозяйство осталось также кулацким.

Кроме того, Любин в 1922 году, находясь в рядах НРА, во время Волочаевского боя дезертировал из части, и, прибыв в с. Дежнево, влился в отряд повстанцев под названием «Черемуховый», руководимый Кутенких Никандром /ныне расстрелян/. Находясь в отряде, Любин имел связи с кит. командованием и руководителями белой эмиграции, в частности, с полковником Карловым. От последнего получал оружие и боеприпасы для отряда, впоследствии Любиным часть оружия была продана за границу кит. купцам.

Кроме выше указанного, Любин, находясь в Дежнево, у себя на квартире скрывал дезертиров. До 1929 года систематически занимался водворением контрабанды. В то же время поддерживал связи со своим родственником Рогозиным, проживающим в г. Харбине. 

ВОРОНОВ Кузьма Лукич, рождения 1871 года, русский, уроженец села Дежнево Биро-Биджанского района, крестьянин-казак, имеющий дом, 2 амбара, 3 лошади, 2 коровы, 2 жеребенка, 3 телка, жнейку, сноповязку, неграмотный, женат, на иждивении 5 чел. семьи, б/п, ранее не судим. До последнего момента имел кулацкое хозяйство, эксплуатировал наемную силу, коим платил до 5 руб. в месяц без заключения с батраками договоров.

В 1929 году Воронов, в целях избежания раскулачивания, произвел со своим сыном фиктивный раздел имущества, благодаря чему от налога в 1930 году был освобожден. В 1929 г. до раздела имущества Воронов в период хлебозаготовок имел твердое задание, но благодаря раздела задание было снято.

Кроме этого, Воронов в 1922 году имел тесную связь о Кутенких Никандром /расстрелян/, коему оказывал всемерное содействие, помогал продуктами и т. п.

До конфликта на КВЖД имел тесную связь со своим братом Вороновым Иваном - белым эмигрантом, проживающим за границей, от последнего получал письма и к/рев. литературу.

В 1928 году в селе Дежнево на общих собраниях граждан обсуждались вопросы:

1/ о самообложении, где предполагалось предложение с/совета провести - на 35%, и

2/ о ссыпке семенного зерна в общественный амбар, где сельсовет выдвигал постановление ссыпать по два пуда с гектара.

Но указанные собрания были сорваны, так как Любин и Воронов как на собраниях, так и до собраний, вели агитацию против выдвигаемых мероприятий. В частности, Воронов говорил: «Нам самообложение проводить ни к чему, это берут только с зажиточных, беднота ничего не платит, а поэтому нам можно согласиться только на 8%».

Любин, поддерживая выступления Воронова, также говорил: «Соввласть нас обирает, много забирает, итак хлеба нет». Любин, находясь в это время под бойкотом за несдачу хлебных излишков, на собраниях говорил: «Беднота захотела есть, вот на нас полезла. Скоро хлеба не будет совсем» и т. п.

Своими выступлениями Любин и Воронов добились, что собрания были сорваны, и только впоследствии было утверждено постановление собрать самообложение по 8% и ссыпать семзерно по 1 пуду с га. Причем зажиточная часть, в том числе Воронов и Любин, причитающееся с них зерно не внесли/. Не ограничиваясь вышеуказанными выступлениями, Любин и Воронов среди крестьян говорили: «Сколько лет существует Соввласть, каждый год берут налоги, хлеб. Когда же мы их накормим?!».

В период распространения займа усиленно вели агитацию против подписки, указывая на то, что власть и здесь обманывает - вместо денег дает какие-то бумажки. Выигрыша не будет, так как они достаются только тем, кто находится у власти и получает большие жалования.

В период конфликта на КВЖД Воронов среди зажиточной части села распространял слухи о том, что скоро из-за границы придет его брат - Воронов Иван Лукич /эмигрант/ вместе с белыми, и тогда он вернет все свое, и мельницу и т. п.

Любин агитировал: «Скоро будут наши - все равно всех перебью. Конфликт - это только начало. Иностранцы все равно власть раздавят, не войной, так голодом, ибо они ничего не дадут». Причем эта агитация носила характер угроз активу села Дежнево.

В 1929 г., в период проведения коллективизации в селе Дежнево, Любин, не вступая в колхоз, среди односельчан агитировал: «Одна семья не может жить вместе, а колхоз тем более развалится».

В дальнейшем, когда Любину стало угрожать раскулачивание, Любин подает заявление о вступлении в колхоз, и работая там членом правления и старшим бригадиром, среди колхозников, особенно среди средняков, своей агитации не бросает. В частности, Любин говорил: «Немыслимо в колхозе работать. Сперва агитируют, что в колхозе все будет, все будут давать, сейчас же ничего не дают и не дадут». И заканчивая свои выступления, высказывал пожелание - лучше будет из колхоза уйти и работать самому.

В результате его агитации из колхоза вышло 7 хозяйств. Между прочим, Любин выходящим из колхоза говорил: «Я сам лично тоже выйду из колхоза, и подавал заявление», - но из колхоза не выходил.

Во время посевной кампании 1930 года среди колхозников, работающих в его бригаде, добился своей агитацией, что бригада распалась: часть вышла из колхоза, часть перешла на другие работы, чем поставил под угрозу срыва посевной план колхоза.

Воронов в период коллективизации, зная, что его как кулака будут раскулачивать, стал злостно убивать свой скот, в частности, зарезал 4 коровы, мясо которых продал в г. Хабаровске на частном рынке. Заблаговременно продал одного коня.

Через некоторое время после вступления в колхоз Любина и других зажиточных крестьян Воронов также пытался вступить, но ему отказали. В дальнейшем Воронова в колхоз приняли, и работал он под руководством Любина. Он начинает агитировать, особенно активно против обобществления скота, указывая, что скот на общем дворе подохнет, и они останутся не при чем. Жаловался на тяжесть работы, указывал на то, что Соввласть насильно гонит в колхозы и т. д.

Для более успешной антисоветской агитации Любин начал организовывать вокруг себя группировку из середняцкой части колхозников. В частности, он привлек на свою сторону Воронова, Лелекова Николая, Ференцева и других.

Воронов, являясь прямым помощником Любину, совместно с ним агитировал среди колхозников за необходимость бросать работу в колхозе и выходить из него, ибо колхоз, мол, скоро и так развалится, не устоит. Свою агитацию подтверждали и якобы своими выходами из колхоза.

Во время уборочной кампании Любин, Воронов Кузьма, Любин Николай подают заявления о своем выходе из колхоза. До этого на собраниях Любин и Воронов обрабатывали колхозников, агитируя среди них за то, чтобы всем выходящим из колхоза возвращали все их имущество, т. е. скот, инвентарь и посевы. Колхозники, учитывая, что в случае выхода из колхоза средняков, у которых главным образом имелись машины и рабочий скот, благодаря чего срывается уборка посевов, на это дали отпор, т.е. постановили имущество не возвращать.

За последнее время, примерно с середины 1930 года, Любин и Воронов агитировали среди колхозников о необходимости вести уборку колхозных полей не общими силами, а каждому в отдельности, используя собственный инвентарь и рабочий скот, мотивируя это тем, что колхоз не наш, а бедноты, пусть остается беднота.

Контрреволюционная работа указанных лиц не носила случайного характера, а была организована в руководящем ядре, в частности Любина и Воронова, кои добивались определенной цели - развалить создавшийся колхоз, скомпрометировать сельсовет, срывая их постановления, и действуя организованно.

Привлеченные по настоящему делу в качестве обвиняемых, Любин и Воронов виновными по настоящему делу себя ни в чем не признали и факты, выдвигаемые им в предъявленном обвинении, отрицают.

В силу вышеизложенного, указанные Любин и Воронов обвиняются в том, что имея зажиточные хозяйства, боясь факта раскулачивания, умышленно вступили в колхоз, имея определенные цели - развалить этот колхоз, что проводили путем скрытой и открытой агитации как на собраниях, так и среди колхозников. Добиваясь своей цели, применяли методы угроз, главным образом активу села, срывали все проводимые Соввластью и партией мероприятия. В прошлом активно помогали повстанцам-казакам, - т. е. в совершении уголовного преступления, предусмотренного ст. 58-10 УК.

Имея в виду, что дело произведено с достаточной полнотой и все обстоятельства дела выяснены, а посему на основании ст. 207 и 208 УПК таковое подлежит направлению в Тройку ПП ОГПУ для внесудебного рассмотрения и привлечения их к уголовной ответственности по ст. 58-10 УК с предварительным направлением старшему пом. ДВК прокурора, наблюдающего за органами ОГПУ, на заключение.