Нас приучили к тому, что в праздники и юбилеи принято говорить и писать о хорошем, положительном. Правда, с оговоркой «но» отмечались некоторые ошибки и недостатки, которые, конечно же, предлагалось исправить к следующему празднику или юбилею. 

Сегодня я хочу отойти от этой традиционной схемы и в своем праздничном материале расскажу только об ошибках. Ошибках, которые, увы, не исправишь и не поправишь. Но напомнить о них надо хотя бы потому, чтобы никогда больше их не повторить. Никогда!

В этом году две старейшие газеты области – «Биробиджанер штерн» и «Биробиджанская звезда», а также областная типография отметят 80-летний юбилей.

 Их история неразрывно связана с историей автономии, эти печатные органы стояли у самых истоков ее создания. Вместе со всеми переживали областные СМИ взлеты и падения. Были в их истории и трагические, черные страницы, о которых сегодня стараются все меньше упоминать. Это годы политических репрессий – довоенные тридцатые и послевоенные пятидесятые. О них и пойдет речь.

Когда Марии Лазаревне Рак, хранительнице музея с. Валдгейма, попала в руки пятитомная книга памяти жертв политических репрессий «Хотелось бы всех поименно назвать», выпущенная в Хабаровске, она решила выписать вначале фамилии своих репрессированных земляков. Но дойдя до буквы «б», Мария Лазаревна обратила внимание на три фамилии, которые объединяло одно – все эти люди работали в органах печати. Она решила сделать по нашей просьбе и собственной инициативе доброе дело – выписать все фамилии репрессированных работников газет и типографии в алфавитном порядке. Их оказалось почти столько же, сколько букв в алфавите.

Открывает скорбный список Михаил Наумович Беренштейн. Когда его арестовали в 1938 году, он заведовал производством в типографии. Журналист Ефим Кудиш в книге «Штерн – звезда моя заветная» упоминает об этом человеке в одной из глав, где рассказывается о торжественном выпуске сотого номера «Биробиджанер штерн».

«Особо торжественно отмечался выход 30 октября 1932 года сотого номера «Биробиджанер штерн». В этот день особенно оживленно было в типографии. Полиграфисты Беренштейн, Фурман, Либер, Пальцин, Копелевич, Зингер, Холодовский, Гуревич и другие радовались юбилейному номеру. Разделяли эту радость редактор газеты Генах Казакевич, журналисты Наум Фридман, Ихиел Фаликман, молодые поэты Эммануил Казакевич и Бузи Олевский, прозаик Гирш Добин…».

Через пять лет, в ноябре 1937-го, будет арестован, а спустя два месяца, 29 января 1938 года, расстрелян Шлема Исаакович Зингер, наборщик типографии. Ему было всего 30 лет. Чем не угодил рядовой наборщик советской власти, остается только догадываться. Одно известно – власть не жаловала тех, кто родился или имел родственные связи за границей. А Зингер был уроженцем Польши.

Пострадал вместе с ним и его коллега, тоже польский уроженец, наборщик Моисей Наумович Гольдвайер. Но его оставили в живых, приговорив к 8 годам лагерей. Реабилитировали обоих лишь спустя полвека после вынесения приговоров – в 1989 году. Еще одна жертва репрессий – Исаак Ефимович Пельтин, рабочий типографии. Взяли его в феврале 38-го, через полгода расстреляли, через полвека реабилитировали.

Июль 1938 года. В Москве арестован первый секретарь обкома ВКП(б) Матвей Хавкин. Вслед за арестом первого лица области пошли массовые аресты других ответственных руководителей – председателя облисполкома Иосифа Либерберга, второго секретаря обкома партии и двух просто секретарей, двух заведующих отделами, двоих инструкторов, секретаря и заместителя председателя горкома партии, председателя горсовета и председателя облсовпрофа, директоров нескольких предприятий. Были в их числе и редакторы областных газет – Бузи Гольденберг («Биробиджанер штерн») и Лев Швайштейн («Биробиджанская звезда»). Гольденберга перед войной освободили и он храбро воевал на фронтах Великой Отечественной. Намного трагичней оказалась судьба Льва Моисеевича Швайштейна – 13 февраля 1938 года он был расстрелян в хабаровской тюрьме НКВД. Реабилитировали его в 1957 году.

Обезглавили в 30-е годы и типографию. В мае 1938-го арестовали ее директора Иосифа Лейбовича Злотникова, в июле того же года – директора издательства областных газет Якова Шмульевича Ландау, в октябре - завхоза Меера Ароновича Дрикера. Все трое чудом остались в живых.

Внушителен и список репрессированных журналистов. Заведующий отделом промышленности «Биробиджанер штерн» Исаак Абрамович Перецман был арестован 3 февраля 1938-го. В августе того же года его приговорили к высшей мере наказания, в сентябре расстреляли. Реабилитирован в 1957 году.

Константин Васильевич Фадеев совсем недолго работал корреспондентом в «Биробиджанской звезде», но срок получил основательный – 10 лет лагерей. Может, его вина была в том, что родился он в Польше? Лишь в 1992-м Константина Фадеева реабилитировали.

Дело «врага народа», 24-летнего сотрудника «Биробиджанер штерн» Бориса Геймана (Гейтмана) продолжалось почти два года (в газете Борис проработал всего год). Особо подчеркивалось, что он уроженец Латвии. За недоказанностью обвинения дело прекратили.

Марк Соломонович Бирман всего несколько месяцев пробыл в должности редактора «Биробиджанер штерн», когда был арестован в июне 1938-го. Через год его освободили – тоже за недоказанностью обвинения.

Больше года велось следствие по делу журналиста Бориса Лесчкиса. Дело прекратили, но в редакцию Борис не вернулся.

За что был арестован в 1940 году 28-летний корректор «Биробиджанской звезды» Иосиф Моисеевич Котляр, тоже можно предположить – за пропущенные, даже нечаянно, ошибки, особенно в официальных текстах, в те годы строго карали.

Котляру дали пять лет лагерей, а реабилитировали бывшего корректора только в январе 1993 года.

Послевоенный список репрессированных не менее внушительный. Жертвами «борьбы с космополитами» стали в основном представители еврейской национальности. Одним из первых в 1948 году арестовали заведующего отделом «Биробиджанской звезды» Исаака Тверского. Приговор – десять лет лагерей. Писатель, он же редактор «БШ» Борис Миллер в 1949 году был также приговорен к 10 годам лагерей. Переводчика «БШ», писателя Григория Рабинкова арестовали с Миллером в один день, и срок он получил такой же – десять лет. Такой же срок дали арестованным в 1949 году наборщику типографии Моисею Фарберу и сотруднику «Биробиджанер штерн» Израилю Гольдвассеру (особо выделю, что он – уроженец Польши). 18 мая 1951 года арестовывают редактора «Биробиджанской звезды» Михаила Фрадкина и ответственного секретаря «Биробиджанер штерн» Наума Фридмана. Обоим тоже назначают по приговору лагерную «десятилетку».

Ветеран журналистики Михаил Шестопалов, вспоминая 1951 год, рассказывал: «Вечером 17 мая мы допоздна делали газетные номера – «Биробиджанку» и «Штерн». Я занес Фрадкину последнюю полосу для сверки, мы с ним попрощались. Внизу, в типографии, столкнулся с Наумом Фридманом, он торопился к метранпажу, но остановился, чтобы тоже попрощаться. Попрощался я с ним, как оказалось, надолго. Когда утром пришел на работу, все сотрудники были перепуганы, а кабинет редактора опечатан. Из обкома пришел человек и сообщил нам, что Фрадкин и Фридман арестованы за вредные антипартийные высказывания и неправильное руководство газетами. После этого были еще аресты, а многие журналисты уезжали, боялись, что и до них дойдет очередь. Ведь в Биробиджан приезжали работать из Москвы, Ленинграда и других городов очень талантливые журналисты, было жалко, что они уехали».

То, что в списках выделялась особо страна рождения, было не случайным. Многим из арестованных вменялся шпионаж в пользу этих стран. Так, в постановлении об аресте одного из сотрудников было написано: «Завербован латвийской разведкой для шпионской деятельности на территории СССР в пользу Латвии». Виноват же обвиняемый был в том, что выезжал туда к своим родственникам.

Особенно заметно поредели в те послевоенные годы репрессий ряды сотрудников «Биробиджанер штерн». 21 октября 1947 года в протоколе бюро обкома ВКП(б) записали, что «у отдельных литературных работников редакции газеты «Биробиджанер штерн» царят неправильные настроения. Переводчик газеты поэт Керлер в своем выступлении на городском собрании интеллигенции допустил политические ошибки, ратуя против мнимых «воинствующих антисемитов», он по существу проявил себя политически неграмотным человеком. Иосиф Керлер вскоре был арестован и отправлен в ИТЛ – так сокращенно называли в приговорах исправительно-трудовые лагеря. Поэты Израиль Эмиот, Люба Вассерман, сотрудничавшие со «Штерном», тоже вскоре оказались в этих самых ИТЛ. Отбыть полный срок помешали смерть Сталина и развенчание культа личности вождя.

Напомнить о безвинно пострадавших в годы репрессий журналистах и полиграфистах стоит еще и потому, что в последнее время советский период истории страны снова стали перекраивать, но только с точностью до наоборот. Особенно насторожил тот ажиотаж, который поднялся в связи с недавним 130-летием со дня рождения Сталина. О массовых репрессиях авторы многих юбилейных публикаций-дифирамбов старались либо не упоминать вообще, либо называли их «необходимым противодействием» противникам социалистического строительства. Цена этому «противодействию» - миллионы расстрелянных и замученных в лагерях, десятки миллионов сломанных судеб. Ведь пострадали от репрессий и семьи этих людей – их родители, жены и мужья, братья и сестры, дети и внуки.

Очень хотелось бы подробней узнать о судьбах журналистов и полиграфистов, чьи имена вошли в скорбный список жертв политических репрессий. И если живы их родные, друзья, знакомые, мы очень просим - пожалуйста, откликнитесь! Надеемся, что к 80-летнему юбилею областных газет и типографии память об этих людях будет увековечена. И это будет справедливо.

Ирина Манойленко

«Биробиджанер штерн» - 1 (14099)13.01.2010